Как утверждает Эдвард Радзинский, писатель Константин Симонов, присутствовавший на пленуме 1952 года, даже через много лет вспоминал его с ужасом. Что уж говорить о тех, кого упомянул в своей речи Сталин. По одной из версий, именно поэтому стенограмма выступления вождя и не сохранилась.
«Смотрите, я еще могу!»
В июне 1952 года, то есть за несколько месяцев до своей смерти, Иосиф Сталин сообщил своим соратникам о том, что после многолетнего перерыва собирается созвать очередной съезд партии. В октябре того же года XIX съезд действительно состоялся. Во время него ВКП(б) была переименована в КПСС. Однако не только этим событием оказался примечателен XIX съезд. По словам Никиты Хрущева, Сталин выступил в конце съезда и сказал собравшимся: «Смотрите, я еще могу!». Хрущев писал: «Мы посмотрели на часы: 5-7 минут говорил! Из этого мы сделали вывод, как он физически слаб».
Впрочем, самое интересное произошло после съезда на пленуме ЦК 16 октября 1952 года, когда «физически слабый» Сталин снова произнес речь. На этот раз вождь выступал около полутора часов. Несмотря на такую продолжительную речь, ее почему-то никто не стенографировал. Даже протокол самого заседания не велся. Рой и Жорес Медведевы, авторы книги «Неизвестный Сталин», не исключают, что документы на самом деле оформлялись как положено, но впоследствии были уничтожены. И это неудивительно: если верить очевидцам, речь Сталина многих повергла в ужас.
«Никого не боялся, гремел»
Как вспоминал член ЦК академик А. И. Румянцев, Иосиф Сталин появился в зале под бурные аплодисменты. Вождь же, заняв место за кафедрой, произнес: «Чего расхлопались? Что вам тут, сессия Верховного Совета или митинг в защиту мира?».
Писатель Константин Симонов, который также участвовал в пленуме, утверждал, что Иосиф Виссарионович, войдя в зал, даже жестом остановил овации в свой адрес. Такое начало не предвещало ничего хорошего. Мало того, Сталин выступал без бумажек, говорил сурово, не прибегая к юмору, как он делал это прежде.
Эдвард Радзинский в своей книге «Сталин. Вся жизнь» пишет о том, что тон и содержание речи Сталина вызвало у присутствовавших оцепенение. Основной мыслью, которую попытался передать вождь, стало замечание о том, что он уже стар, поэтому вскоре взять бразды правления в свои руки придется кому-то другому.
«Но пока мне поручено, значит, я делаю!» — заявил он свирепо. Сталин, требуя от своих последователей ленинской твердости, говорил о том, что Владимир Ильич «гремел в неимоверно тяжелой обстановке, гремел, никого не боялся, гремел».
Шквал обвинений
Упомянув Ленина, Сталин отметил поведение «некоторых товарищей», а вскоре и произнес имена этих «товарищей». Первым делом, как рассказывали члены пленума, Иосиф Виссарионович набросился на Вячеслава Молотова. «Это был шквал обвинений в капитулянтстве перед буржуазной идеологией, в ослаблении партии, в пособничестве сионизму» — сообщал академик Румянцев. Аналогичные слова в речи Сталина запомнил и Симонов. Не забыл вождь и о жене Молотова, которая, по словам Сталина, слишком много знала и при этом была окружена людьми, которым нельзя доверять.
Досталось и Анастасу Микояну. По свидетельству Симонова, речь Сталина стала еще более злой. Потом Иосиф Виссарионович снова заговорил о своем возрасте, в связи с которым попросил снять его с поста генсека. В зале царила мертвая тишина. Лица Молотова и Микояна побелели и будто окаменели. На лице же Георгия Маленкова некоторые отметили выражение, которое бывает у того, кто почувствовал смертельную опасность. Зал тревожно загудел лишь после просьбы Иосифа Сталина об уходе. Все просили его остаться.
Источник:
© Русская Семерка
