В роковую ночь с 16 на 17 июля 1918 года, когда царская семья Романовых была ведена в подвал для расстрела, они не были одни. Рядом с ними оставались верные слуги и помощники, готовые идти с ними до конца. Комендант Ипатьевского дома, который руководил казнью, предложил им уйти, но они отказались и решили разделить участь последнего российского царя.
Евгений Боткин, сын известного лейб-медика Сергея Боткина, отличался от своих коллег тем, что уделял большое внимание психологии и старался видеть в пациентах прежде всего людей. Даже находясь на фронте во время русско-японской войны, он научился видеть людей даже во врагах, хотя прежде японцы вызывали у него неприязнь.
Получив на фронте шесть боевых орденов, Евгений вернулся домой и через два года стал лейб-медиком Романовых. Императрица Александра Федоровна ясно выразила свое мнение о том, кого назначить главным врачом царской семьи – Боткина.
Евгений Боткин отправился в ссылку вместе с Романовыми добровольно, считая это своим гражданским долгом. Его дети, зная, что отец посвятил себя служению, отказались разлучаться с ним. Однако младших Боткиных не пустили дальше Тобольска, и впоследствии они вынуждены были эмигрировать за границу.
Чтобы поддержать царственные особы, находившиеся в Ипатьевском доме, Боткин старался подбадривать их, договаривался с охраной о небольших прогулках и занимался образованием молодого поколения Романовых.
В своем последнем письме, которое представлено в книге Г.З. Иоффе «Претерпевшие до конца», Евгений Сергеевич признается, что не колебался оставить своих детей сиротами ради выполнения своего врачебного долга.
Наиболее достоверную информацию о камердинере Николая II можно найти у М.О. Логуновой в книге «Алоиз Лаурус Труупс (Алексей Егорович Трупп). С царской семьей до последней минуты». Царь взял его себе на время, пока отдыхал их верный слуга – старик Чемодуров. Латыш Алоиз имел военную выправку, великолепные манеры и взял на себя заботу о гардеробе царя, который не любил расставаться со старой одеждой и предпочитал военные мундиры.
Будучи холостяком, Трупп любил детей и с особой нежностью относился к юным наследникам. Он имел хороший доход, на который мог позволить себе практически любую недвижимость. Но Алоиз всю свою жизнь отдал служению царской семье, в том числе и абсолютно бесплатно в выделенном для арестантов в Екатеринбурге особняке Ипатьева. Его поселили в одну комнату с поваром Иваном Харитоновым, с ним же бок о бок он принял смерть в подвале этого дома.
Повару Ивану Харитонову на момент гибели было 48 лет, после себя он оставил жену и шестерых детей. Уже в 12 лет он стал учеником-поваренком, стажировался в Париже и даже придумал собственный рецепт супа-пюре из свежих огурцов.
Когда большая часть царской прислуги разбежалась, у Харитонова даже не возникло сомнений о том, ехать или не ехать в Екатеринбург. Историк Петр Мультатули, правнук Ивана Харитонова, в книге «Император Николай II. Екатеринбургская Голгофа» описал, как повар изо всех сил старался обеспечить комфорт своим именитым хозяевам. Даже когда рассчитываться за еду стало нечем, он сооружал вкуснейшие блюда из самых простых продуктов. Поварятами ему служили царские дочери, которых Харитонов учил печь хлеб.
После расстрела при нем не нашли золотых часов, подаренных царем, с которыми он отказался расстаться даже перед отправкой в ссылку...
Для горничной Анны Демидовой, которую все звали просто «дорогая Нюта», царская семья стала единственной. Правила запрещали горничным выходить замуж, но даже когда нашелся претендент на ее руку, она отказала ему ради служения Романовым. Она была отличной рукодельницей, знала иностранные языки и играла на фортепиано, одновременно выполняя роль няни для девочек.
По пути в ссылку Нюта переживала не о себе, не о будущей участи, а лишь о том, что «к приезду хозяев ничего не готово». Даже спускаясь в подвал, она была уверена, что им предстоит очередной переезд, и переживала за комфорт своих господ, принеся подушки.
Именно эти подушки защитили ее от пуль, когда большевики начали расстреливать своих арестантов. Когда выстрелы смолкли, Нюта подумала, что ее уберег бог, пишет Е. Лукашевский в книге «Царские слуги». Но 42-летнюю комнатную девушку добили штыком.
Русская православная церковь канонизировала погибших слуг, включая католика Алоиза Труппа, даже раньше, чем саму царскую семью и Евгения Боткина. Их останки покоятся в Петропавловском соборе, бок о бок с хозяевами, за которых они отдали свои жизни.
