Советский плен для солдат и офицеров вермахта стал страшной реальностью с 1942 года. В первый же год войны в плен попадали преимущественно красноармейцы. После Сталинградской битвы количество немецких военнопленных возросло до сотен тысяч. После окончания Великой Отечественной войны труд военнопленных активно использовался при восстановлении народного хозяйства СССР. Так что некоторые провели вдали от родины не один год. Единственной нитью, связывающей бывших солдат вермахта с их семьями, была почта.
Связь с внешним миром
В июле 1945 года НКВД СССР издал приказ, регламентирующий переписку военнопленных. Им разрешалось отправлять одно письмо в месяц. Эта квота могла быть увеличена до двух писем для «передовиков производства» или осведомителей, сотрудничавших с оперативными службами.
Весь почтовый поток проходил через Центральное справочное бюро и обязательную цензуру спецотделов госбезопасности. Оттуда письма попадали в общества Красного Креста разных стран, а дальше — непосредственно адресату. В письмах категорически запрещалось указывать местонахождение лагеря, характер работ, сообщать о болезнях или смертях соседей по заключению. Дозволенными темами были собственное здоровье, бытовые условия и политические настроения.
Как отмечает историк С.С. Букин, первоначально разрешение писать вызвало у военнопленных недоверие — многие подозревали, что это способ выявить адреса их родственников. Однако желание связаться с домом оказалось сильнее, и вскоре подавляющее большинство узников воспользовалось этой возможностью. Полученный из дома ответ становился в таких условиях настоящим праздником, значительно улучшающим моральное состояние пленных.
Содержание писем
Анализ почтовой переписки, как, например, в работе историка А.Д. Абросимова, показывает ее высокую интенсивность. Только за последний квартал 1947 года из одного лагеря было отправлено более 26 тысяч писем, а получено около 19 тысяч.
В личной переписке преобладали бытовые темы: поздравления с Рождеством, Пасхой и другими праздниками, рассказы о собственном здоровье и надежды на скорое возвращение. Унтер-офицер Герхард Беккер, к примеру, завидовал брату, уже вернувшемуся из американского плена, и сообщал, что работает на «прожекторном заводе».
Политические настроения в лагерях были довольно разными. Офицерский состав часто отличался пессимизмом в отношении своего скорого освобождения. Но некоторые все же начинали учить английский в надежде на скорое «освобождение Западом». В письмах некоторые заключенные высказывались откровенно антисоветски. Впрочем, немало было и тех, кто был настроен абсолютно лояльно к советской власти и условиям содержания. Более того, многие военнопленные выражали благодарность советскому правительству за то, что им сохранили жизнь. Другие же строили прогнозы о скором падении СССР под натиском капиталистических стран, обладающих атомным оружием.
В обход цензуры
Несмотря на запреты, некоторые военнопленные пытались сообщить свое месторасположение и рассказать о реальных условиях содержания. Так, цензура фиксировала жалобы на скудное питание, при этом авторы писем иногда значительно преуменьшали свой паек, прося выслать деньги на «хотя бы 100 граммов хлеба».
Но в целом большинство, понимая, что письмо может быть единственной весточкой для также скучающей и страдающей семьи, старались писать в оптимистичном ключе. Они сообщали, что «холода миновали», рассказывали о новшествах, хватались, что в лагерных ларьках даже пиво и бутерброды с колбасой, а также описывали досуг — чтение и просмотр кинофильмов. Некоторые прямо заявляли, что условия их жизни лучше, чем у многих в послевоенной Германии.
Письма из Германии
Надо сказать, что цензура работала в обе стороны. К заключенным не попадали письма из Германии, в которых рассказывалось о бедственном положении населения, царившем здесь хаосе и голоде. Иногда же приходила откровенная пропаганда: например, бывшие пленные, оказавшиеся в американской зоне, расписывали преимущества жизни на Западе и «ужасы» советской зоны. Такие послания обычно тоже не доходили до адресатов. Встречались и письма, в которых авторы обвиняли западные власти в поддержке бывших нацистов и спекулянтов. Такой взгляд на вещи советской цензуре был больше по душе.
Долгая дорога домой
Репатриация военнопленных была длительным и поэтапным процессом. Первыми на родину отправляли инвалидов и тяжелобольных. Массовое возвращение здоровых немцев началось лишь в 1948 году, а последние лагеря под Новосибирском были закрыты в 1949-м. Однако тысячи военнопленных других национальностей оставались в СССР до середины 1950-х годов.
Некоторые, получив свободу, оставались в СССР, создавали тут новые семьи и принимали советское гражданство. Впрочем, после распада СССР большинство таких семей эмигрировали на историческую родину.
