«Тайфун» в Афганистане: почему советские бойцы не любят вспоминать о последней операции против душманов

Война СССР в Афганистане закончилась 15 февраля 1989 года — к этому моменту, согласно Женевским соглашениям, Москва обязалась вывести из страны всех своих солдат. Передислокация вооруженных сил шла в течение девяти месяцев, и хотя почти весь контингент к концу отведённого срока уже был дома, а боевые действия практически не велись, в последние недели Советский Союз совершил одну из самых масштабных атак на моджахедов. Эта операция получила название «Тайфун», и стала одной из самых нелюбимых ветеранами.

Пройти через «игольное ушко»

Дорога, по которой оставшиеся советские части должны были покинуть Афганистан в последние дни отведённого срока, проходила через перевал Саланг и горный массив Гиндукуш и представляла собой, по сути, трубу длиной 2,6 километра и шириной всего шесть метров. Ехать через это «игольное ушко» было само по себе опасно. В начале же 1989-го ситуацию усугубляло ещё и то, что на протяжении практически всего пути засели вооружённые моджахеды из отрядов Ахмад Шаха Масуда – полевого командира, который пользовался большой популярностью и обладал немалой властью на Севере Афганистана.

Ко всему прочему уходящие колонны, по плану, на последнем этапе должны были следовать без прикрытия, из-за чего в советском руководстве всерьёз опасались за их безопасность.

«Если бы Масуд запер Саланг, мы бы столкнулись с большими проблемами. Ему тоже пришлось бы непросто, все-таки оружие у нас помощнее, авиация, артиллерия», — вспоминал в интервью телеканалу «Звезда» генерал Борис Громов, бывший в конце Афганской войны командиром 40-й армии.

При этом у военачальников не было единой точки зрения на то, как именно нейтрализовать угрозу, исходящую от полевого командира. С одной стороны, все прекрасно понимали, что лучшая защита – это нападение, и поэтому предлагалось нанести по отрядам Масуда превентивный удар, от которого они бы не смогли оправиться до полного вывода войск. С другой, на последнем этапе операции все стороны стремились минимизировать ставшие совсем необязательными потери. А совсем без жертв можно было обойтись, лишь заключив соглашение о беспрепятственном пропуске войск.

«Сейчас уже можно говорить об этом... Мы договорились с Ахмад Шахом Масудом, который контролировал весь Панджшер, о нейтралитете во время вывода войск. Мы выполнили условия, он тоже. Погибать никому не хотелось, особенно в конце войны», — рассказывал Громов.

«Мы их просто подло уничтожили»

Переход по горной дороге в итоге действительно был осуществлён бескровно. Однако генерал, говоря о полном выполнении условий советской стороной, всё же немного лукавил. Несмотря на соглашение с Масудом, за пару недель до этого была проведена операция «Тайфун», целью которой была очистка прилегающих к магистрали районов, где отмечалось скопление мятежников.

С 23 по 26 января 1989 года в районах Баглан, Кундуз и Парван осуществлялись почти что ковровые бомбардировки. В ударе были задействованы сотни орудий и минометов, а самолёты сбрасывали бомбы мощностью до 40 тонн в тротиловом эквиваленте, способные «складывать» ущелья. Использовались тактические ракеты. За несколько дней Панджшер был буквально «отутюжен» огневыми ударами. Было разрушено несколько десятков кишлаков, погибло более одной тысячи мирных жителей. Потери советской стороны в то же время исчислялись несколькими солдатами.

Манёврами руководил лично Громов. Хотя в своих мемуарах командир 345-го отдельного парашютно-десантного полка 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии Валерий Востротин отмечал, что генерал, как и остальные начальники на местах, был против операции. Однако решение было спущено с самого верха...

«Нам была поставлена задача – уничтожить группировку Ахмад Шаха перед самым уходом. Но это просто непорядочно, если у нас была договоренность, — констатировал он. — Мы просто знали их график работы, места расположения их постов и места их ночной дислокации. И тогда за тридцать минут до того, когда они вылезут из своих нор и станут пить чай, по всем этим точкам нанести сумасшедшие артиллерийский и авиационный удары. Все цели на моем участке у меня на карте были обозначены. И так сделал каждый командир. Мы их просто подло уничтожили».

«...Я министру обороны письмо написал, шифровку – категорически против этой операции. Нельзя проводить никаких боевых действий против Ахмад Шаха. Зима. Все боевые подразделения Ахмад Шаха в кишлаках среди мирных жителей. Только на постах к Салангу у него там наблюдатели и некоторые огневые средства, — писал, в свою очередь главный военный советник в Республике Афганистан генерал-полковник Михаил Соцков. — Но 22 января командующему 40-й армией Громову поздно вечером позвонил министр обороны Язов: «23 января начать операцию, на сутки раньше». И начали. Как начали? «Ураганы», БМ-21, «Гиацинты», «Буратино», сотни орудий и минометов обрушились на эти кишлаки, на все эти позиции, если можно так назвать этих афганцев. 400 самолёто-вылетов только было сделано за эти три дня».

В чужих интересах

Востротин признавался, что противоречий между душманами Масуда и советскими военными почти не было. Зато Ахмад Шах был настоящей проблемой для правящего тогда в Афганистане президента Мохаммада Наджибуллы. Он неоднократно и очень настойчиво просил у Москвы до вывода войск максимально ослабить влияние полевого командира.

«Руководство Афганистана опасалось, что Ахмад Шах не только сильнее, но и авторитетней в народе. Поэтому оставлять сильную группировку Ахмад Шаха с его авторитетом, когда мы уйдем, им было невыгодно», — подчёркивал командир 345-го отдельного парашютно-десантного полка.

Решение о проведении операции «Тайфун» власти СССР принимали, не столько руководствуясь необходимостью обезопасить свои войска при выводе, сколько чужими интересами. Целью её оказалось банальное причинение «возможно большего ущерба силам оппозиции в центральных и северных провинциях» республики. И это обстоятельство ветеранами Афганской войны воспринимается наиболее болезненно.

«Когда войска выходили в 1989 году, с Масудом договорились, что мы не стреляем в него, а он не стреляет по уходящим колоннам. Но уговорили руководство нашей страны нанести последний удар по Панджшеру, потому что это было самое тяжелое для Наджибуллы место. Это была, конечно, провокация, это было не по-офицерски, вообще не по-людски», — вспоминал Герой СССР генерал Руслан Аушев.

А самое главное, что операция совсем не способствовала миру в Афганистане. Напротив, Ахмад Шах Масуд в письме послу Советского Союза в респуублике Юлию Воронцову заявил, что «жестокие и позорные действия» в последние дни пребывания советского контингента «уничтожили весь недавно проявившийся оптимизм». Не удивительно, что после ухода СССР из Афганистана Наджибулла не остался у власти надолго, а после его отставки гражданская война в стране развернулась с ещё большей ожесточённостью.