14 февраля 1956 года начался ХХ съезд КПСС, который западные издания окрестили самым важным событием политической жизни ХХ века. На съезде был зачитан доклад Хрущёва, разоблачающий культ личности Сталина.
О причинах исторического доклада Хрущёва на XX съезде сказано немало. В первую очередь говорится о хрущёвской оттепели, о переходе страны на путь демократизации. Популярна также версия, что Хрущёв «мстил Сталину» за смерть сына, однако о главной причине разоблачения культа Сталина обычно умалчивают, а она состояла в ударе на опережение. Хрущёв не приходил к власти «в белых перчатках», он напрямую участвовал в репрессиях, был в составе «московской тройки». Никита Сергеевич так рьяно подавал расстрельные списки неблагонадёжных, что на одном из документов Сталин, устав вычеркивать, ответил Хрущёву: «Угомонись, дурак!» Основной причиной развенчания культа Сталина был, таким образом, расчёт Хрущёва на то, что из этого «суда истории» на волне антисталинизма его благополучно вынесет. Расчёт оказался верным. По сравнению с описанными Хрущёвым зверствами Сталина он выглядел просто невинной овечкой.
Наивно полагать, что Никита Сергеевич действовал как отморозок. Без поддержки товарищей Хрущёв не рискнул бы даже произнести имя Сталина, не используя «наш вождь и учитель». Не исключено, что Иосиф Виссарионович до сих пор составлял бы компанию Ленину в мавзолее на Красной площади. Однако в феврале 1956 года сложилась такая политическая конъюнктура, при которой одной группировке выгодно было «спрыгнуть» с имени Сталина, чтобы получить хорошее тактическое преимущество перед другим, более завязанном на культе вождя кланом. И лицом этого «прыжка» посчастливилось стать именно Никите Сергеевичу. Кроме того, развенчание культа Сталина было на руку Западу. Падение престижа СССР после съезда было огромным. Интересно и живое участие в подготовке доклада Отто Куусинена, по некоторым данным сотрудничавшего с британскими и американскими спецслужбами.
Доклад Хрущёва на съезде был тайным только формально. «Тайна» рассыпалась на глазах. Текст оказался в США. Произошло это при содействии польского журналиста Виктора Граевского. За передачу текста доклада Хрущёва ЦРУ обещало полтора миллиона долларов. Граевскому откровенно улыбнулась судьба. Его подруга Люция Барановская работала референтом в ЦК польской компартии, Виктор зашёл к ней договориться о свидании, увидел на столе красную брошюру с грифом «Совершенно секретно». Это был личный экземпляр доклада польского генсека Эдварда Охаба. Люция, понятия не имевшая, что это за книжка, дала её на пару часов любопытному другу. Граевский впоминает: «Я взял, пошёл домой, начал читать. Вы можете себе представить, что со мной происходило. Сталин – отец народов, великий учитель, солнце. И вдруг – просто разбойник, которого история не знала. И когда я кончил читать, я чувствовал, что у меня атомная бомба в руках. Я хотел бежать обратно и отдать. Но вдруг начал думать. Я знал, что все ищут, все хотят знать, что Хрущёв сказал. Я мог идти к американцам и получить 1,5 млн долларов, но я решил пойти в израильское посольство». Однако доклад всё равно оказался у американцев. Израильтяне не рискнули публиковать сенсационный текст. Бен Гуриону показалось выгоднее передать его в ЦРУ Алену Даллесу. Через несколько дней доклад был опубликован в The New York Times. Интересно, что Хрущёв официально открещивался от доклада и на все разговоры о скандальной речи отвечал, что это всё «происки врагов».
Уже 26 марта 1956 года журнал Time вышел с Никитой Сергеевичем на обложке и содержательной статьёй о «тайном докладе» Хрущёва. Кроме всего прочего, журналист Time Джим Белл пишет: «Во время хрущёвского доклада – со слезами, перечислением интриг, заговоров и контрзаговоров, окружавших последние дни Сталина, – кто-то из зала спросил: "Почему вы его не убили?" Хрущёв ответил: "А что мы могли сделать? Тогда был террор"». Белл даёт интересную оценку процессам, произошедшим после «тайного доклада», по которым становится очевидно, что веяние ХХ съезда разнеслось с «демократической быстротой». В вестибюле московского Театра Советской армии один из вездесущих портретов Сталина заменили зеркалом. В Музее революции витрины, ещё недавно ломившиеся от подарков «великому Сталину», разом опустели, а на уцелевших подарках замазаны надписи. В Третьяковской галерее, где немалую часть экспозиции составляли картины о Сталине, осталось лишь два небольших портрета «вождя народов». Американский журналист не скрывает своего позитивного отношения к произошедшему, но заканчивает статью упоминанием о том, что «призраку Сталина ещё долго бродить по земле».
XX съезд стал поворотным событием мировой истории. Самая острая реакция проявилась в Польше. Польские партийные газеты с феноменальной быстротой опубликовали снимки и панегирические биографии лидеров польских коммунистов, казнённых Сталиным. Культ Сталина тут же уподобили культу Гитлера. Возникло обсуждение вопросов о пересмотре оценки Варшавского восстания, о расстреле польских офицеров в Катыни, о правомерности пребывания советских войск в Польше, в Гданьске, Быдгощи, Торуни. По всей стране с новой силой вспыхнули споры о цене польско-советских отношений, о Сталине и сталинистах. 28-29 июня 1956 года в Познани состоялась демонстрация, участники которой несли лозунги «Свободы!», «Хлеба!», «Бога!», «Долой коммунизм!». Демонстрация переросла в уличные стычки, вмешались войска воеводского управления безопасности, открыли огонь по демонстрантам, затем волнения стала подавлять регулярная армия.
Обвинения Хрущёва на съезде нельзя назвать состоятельными в полной мере. Он, например, уверял, что Сталин во время войны планировал военные операции по глобусу, что, конечно, не было правдой. Хрущёв называл Сталина «никудышным военачальником», обвинял его лично в том, что мы «прозевали» фашисткое наступление. Речь Хрущёва, полная риторических фигур, была рассчитана на эмоциональную поддержку, его острые выпады в сторону Сталина были основаны, по большей части, на неподтверждённых данных, многие из которых были откровенно притянуты за уши. На эту тему интереса заслуживает книга американского историка Гровера Ферра «Антисталинская подлость». В предисловии к книге Ферр пишет: «Из всех утверждений "закрытого доклада", напрямую "разоблачающих" Сталина или Берию, не оказалось ни одного правдивого. Точнее, так: среди всех тех из них, что поддаются проверке, лживыми оказались все до единого. Как выясняется, в своей речи Хрущёв не сказал про Сталина и Берию ничего такого, что оказалось бы правдой. Весь "закрытый доклад" соткан сплошь из подтасовок такого сорта».
Хрущёв был, очевидно, сам доволен «триумфальным» ХХ съездом. Ему очень понравился образ миротворца и разоблачителя диктатуры. После XX съезда в отношениях с Западом он планировал придерживаться именно этой ролевой модели, но получилось у него это очень короткое время. Уже в марте 1956 года в Грузии были жестоко разогнаны выступления в поддержку Сталина. На это Запад закрыл глаза. Однако уже осенью 1956 года армия СССР жестоко подавила восстание в Венгрии. Именно в этот момент Никита Сергеевич понял, что для роли миротворца важно иметь сильную харизму, как у Сталина, перед которым испытывали физиологический страх даже главы США и Англии. На заседании политбюро ЦК КПСС, которое должно было принять решение по Венгрии, он сказал следующее: «Если мы уйдём из Венгрии, это подбодрит американцев, англичан и французов-империалистов. Они поймут (это) как нашу слабость и будут наступать». Вероятно, тогда Никита Сергеевич понял, что ему уготована в мире роль «обезьяны с гранатой», роль придурка. Но придурка, за которым стоит империя.
Источник:
© Русская Семерка
