Воспетый королем русского шансона Михаилом Кругом Владимирский централ и до этого был одной из самых известных тюрем СССР. Свой особый статус она получила еще в годы Великой Отечественной войны и вскоре после нее. Здесь была создана особая система содержания для избранных заключенных, чьи условия жизни кардинально отличались от тягот обычных лагерей и тюрем. Такая практика была ориентирована на «элитных» сидельцев, осужденных преимущественно по политическим статьям.
Анонимность в обмен на привилегии
Политические заключенные в Советском Союзе переводились на особый статус и получали номера. Настоящие же их имена знало лишь высшее тюремное руководство и курирующие сотрудники КГБ. Такая «анонимизация личности» была расплатой за ряд серьезных льгот, немыслимых для большинства заключенных ГУЛАГа.
Перечень привилегий для «особого контингента» включал:
- Право лежать на нарах в любое время суток и освобождение от обязательной стрижки наголо.
- Ежедневные часовые свидания с членами семьи, возможность получать свежие газеты и книги из городской библиотеки, вести рукописи и заниматься литературной деятельностью.
- Двухразовое горячее питание, чай, а также свежие овощи в рационе. Кроме того, через начальника тюрьмы заключенные могли за собственные средства приобретать продукты и предметы быта.
- Еженедельный врачебный осмотр.
Как вспоминал один из политических узников, Гедемин Меркис, даже охранники порой питались хуже, чем их подопечные, и он делился с ними своей едой.
Кем были «элитные» заключенные
В эту категорию попадали не обычные уголовники, а лица, представлявшие особый интерес для государства. В первую очередь, среди них были бывшие политические и государственные деятели. Так, в свое время в централе «чалились» руководители прибалтийских республик, члены семей высокопоставленных советских чиновников (например, брат наркома Серго Орджоникидзе), родственники второй жены Сталина, Надежды Аллилуевой.
Сюда же попадали коллаборационисты и военнопленные, в частности, высокопоставленные чиновники оккупационной администрации, как, например, бургомистр Смоленска Борис Меньшагин. Английские, венгерские и другие иностранные разведчики, владевшие важными государственными тайнами и которых можно было обменять на советских разведчиков, также попадали в особые условия Владимирского централа.
Интересно, что именно в этой тюрьме в статусе VIP-заключенного оказался и бывший депутат Государственной думы Василий Шульгин, принявший в 1917 году отречение Николая II.
Парадокс привилегированного заточения
После смерти Сталина большинство «номерных» узников были освобождены. Правда, далеко не все оказались этим довольны. Так вышеупомянутый Василий Шульгин, проведший во Владимирском централе 12 лет, в дневнике упоминал, что на воле его «независимое перо», не желающее служить властям, не смогло бы его прокормить.
«Кaк бы я провел эти 12 лет нa свободе? Меня кто-то содержал бы, и кто знает, может быть, чаша моих унижений была бы нa свободе хуже, чем в тюрьме. Мое перо, которое не умеет служить, не могло бы меня кормить. В наше время независимые люди не нужны никому. Их место — тюрьма или богадельня. То и другое представили мне Советы, то есть, принципиальные враги, политические противники...», — написал он.
