За что на самом деле Сталин снял Жукова с должности начальника Генштаба

Со 2 по 11 января 1941 года в Генеральном штабе РККА проводились командно-штабные игры с участием командующих важнейшими оперативными объединениями советских Вооружённых Сил. Это была репетиция гипотетических военных действий против Германии, на случай если последняя нападет на СССР. Отдельным советским военачальникам во время маневров было поручено представлять немецкую сторону. По результатам игр Сталин 14 января принял решение назначить хорошо проявившего себя генерала армии Георгия Жукова (командующего Киевским особым военным округом) на пост начальника Генерального штаба.

Сталин, очевидно, не был знаком с характеристикой, данной Жукову ещё в 1930 году его тогдашним начальником Константином Рокоссовским, который подчеркивал, что Жуков «на штабную или преподавательскую работу назначен быть не может – органически её ненавидит».

Уже в начале Великой Отечественной войны встал вопрос о замене Жукова на должности начальника Генштаба и переводе его на другую командную должность. В итоге Сталин назначил Жукова командующим Резервным фронтом на дальних подступах к Москве и возвратил к руководству Генштабом маршала Бориса Шапошникова. Тот возглавлял Генеральный штаб в 1928-1931 гг. и 1937-1940 гг. Это было, по-видимому, наилучшим кадровым решением. Но ему предшествовал непростой разговор между Сталиным и Жуковым в ночь на 30 июля 1941 года.

Версия Жукова

В «Воспоминаниях и размышлениях» (1969 года издания) Жуков передавал этот эпизод следующим образом. Вечером 29 июля он прибыл к Сталину для срочного доклада о сложившейся сложной обстановке и, в частности, сказал:

— На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы армий «Юг». Наиболее слабым и опасным участком обороны наших войск является Центральный фронт. Наши 13-я и 21-я армии, прикрывающие направление на Унечу—Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.

Далее Жуков предложил Сталину:

— Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий. Они будут нашим кулаком и действовать по обстановке.

Согласно рассказу Жукова, когда Сталин спросил его, как следует поступить с Киевом, он прямо ответил: "Киев придётся оставить". А затем стал говорить о необходимости нанести контрудар по противнику в районе Ельни, но Сталин, не дослушав его, на высоких тонах бросил ему:

— Какие ещё контрудары, что за чепуха?.. Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?!

Жуков обиделся, резко ответил Сталину и заявил, что может подать в отставку. Однако вождь вскоре успокоился и приказал ему подождать за дверью полчаса, потом пригласил и объявил:

— Мы посоветовались и решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба... Вас используем на практической работе. У вас большой опыт командования войсками.

И отправил его в качестве командующего Резервным фронтом осуществлять тот самый контрудар под Ельней.

Предложение оставить Киев не было принято. В середине сентября это привело к ужасной катастрофе для советских войск.

О чём Жуков умолчал и что присочинил

В воспоминаниях Жукова есть некоторые несообразности и утверждения, которые невозможно проверить. Единственным свидетелем разговора со Сталиным он называет Льва Мехлиса – армейского комиссара 1-го ранга, члена ГКО и заместителя наркома обороны в тот период. Однако Мехлис мемуаров не писал, а умер в 1953 году, поэтому опровергнуть или подтвердить слова Жукова не мог.

Странно, что Сталин говорит: «Мы посоветовались». С кем он мог посоветоваться о смещении Жукова? С одним лишь Мехлисом? Или это просто фигура речи? Есть основание полагать, что вся эта часть разговора, да и все обстоятельства встречи со Сталиным, были Жуковым выдуманы, и вот почему.

Дело в том что фронтовая обстановка, описанная Жуковым, совершенно не соответствует событиям 29 июля 1941 года, изложенным в других источниках и документах. Германские войска ещё не вышли к Днепропетровску и Кременчугу. Глядя на давно (уже к 1969 году) опубликованные карты военных действий, легко установить, что крайним восточным пунктом на Украине, которого в тот момент достигли немецкие войска, была Звенигородка. Оттуда до Кременчуга 270 километров, а до Днепропетровска – 400 км. Та ситуация на Юго-западном фронте, которую описывал Жуков в мемуарах, в действительности сложилась месяцем позже – только в конце августа 1941 года.

К тому же Жуков не упомянул о реальной угрозе окружения, которая в последних числах июля возникла для 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта в районе Умани. В эти дни решалась их судьба. Всё это время Ставка и Генштаб приказывали командованию этих армий прорываться на восток, сквозь боевые порядки германских танковых дивизий. Для армий оставался свободным путь отхода на юго-восток, но его не использовали. 2 августа немецкое кольцо окружения сомкнулось вокруг 6-й и 12-й армий, а через неделю они были уничтожены.

Очевидно, что положение этих армий должно было стать одним из главных предметов разговора между Сталиным и Жуковым, но бывший начальник Генштаба не обмолвился об этом. Вероятно, ему было нечем похвалиться в связи с этим эпизодом.

А советовал ли Жуков в тот день оставить Киев? Предвидел ли он катастрофу, постигшую советские войска спустя менее двух месяцев? Учитывая, что обстановка, обрисованная им в мемуарах, не отвечала действительности, следует полагать, что нет. Не было ещё в конце июля 1941 года угрозы окружения советских войск на левом берегу Днепра. При этом отвод войск на левый берег Днепра имел смысл только при сохранении Киевского укрепрайона на правом берегу. Но эта и была та ситуация, которая привела в сентябре 1941 года к разгрому Юго-Западного фронта. От окружения его мог спасти только отвод ещё километров на 150-200 к востоку от Киева. Но даже об обсуждении такого развития событий в мемуарах Жукова не говорится.

Следовательно, Жуков задним числом приписал себе прогноз катастрофы под Киевом и попытку её предотвратить. Скорее всего, в ночь на 30 июля Сталин обвинил его, как начальника Генштаба, в неудачах первого месяца войны и, в частности, упрекнул за то положение, в которое попали 6-я и 12-я армии Юго-Западного фронта, после чего перевел его на командную должность. Подробности этого разговора мы уже никогда не узнаем.