7 острых вопросов Александру Солженицыну

Солженицын. Не было в истории XX века писателя более спорного и "громкого". Его голос звучал от Америки до Колымы, он поддерживал режим Франко и "бодался" с советской властью. 11 декабря 2013 года ему исполнилось бы 95 лет.

Разоблачительные книги и раскатистая публицистика Солженицына, человека трудной  биографии: капитана артиллерии, фронтовика, политического заключенного и борца с режимом, сильно подорвали авторитет советской власти как внутри страны, так и за рубежом.
Всю жизнь придерживавшийся консервативных, государственнических взглядов, Солженицын упорно боролся с  советским строем, но в итоге победил не строй, а государство в целом. Многие считают Солженицына одним из виновников развала СССР, с чем трудно не согласиться.

Мало кто из больших русских писателей избежал обвинения в антисемитизме. Вот и Солженицын, после публикации книги «200 лет вместе», посвященной русско-еврейским отношениям, ожидаемо вызвал подобные упреки.
Но если «еврейский вопрос» - всегда острый, любая реплика, не то что громадная книга, на этот счет вызывает дебаты, то вопрос слишком вольного обращения писателя с историческим материалом, действительно, проблемный. Скажем, в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын очень уж вольно оперирует цифрами, использует материалы немецкой пропаганды в качестве аргумента в споре с советским режимом, а его попытки найти какие-то оправдания власовскому движению вызывают недоумение.

Одним из главных вопросов к писателю остается его отношение со спецслужбами разных стран. Во 2-м томе «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын публично признался, что в тюрьме подписал документ-обязательство быть доносчиком под псевдонимом Ветров. Как утверждал писатель, вербовка в осведомители была формальной и, по словам Солженицына, ни одного донесения он так и не сделал. Именно этот момент пытались и пытаются оспорить отдельные комментаторы его жизни.
Громче всего обвинения в «стукачестве» прозвучали из уст немецкого публициста Франка Арнау в середине 70-х, однако убедительных доказательств Арнау не представил. Теорию «Солженицын стучал в НКВД» несколько уравновешивает гипотеза «Солженицын - агент ЦРУ», появившаяся приблизительно в те же годы.

В 1970-м Солженицыну была присуждена Нобелевская премия по литературе. Небывалый случай - всего через восемь лет после первой публикации. Споры о том, чего в этой премии больше: литературы или политики, не утихают.
Ошеломительный эффект от первых, разоблачительных книг Солженицына, «Архипелага ГУЛАГ» и других, несколько смазался впечатлением от поздних работ, особенно эпопеи «Красное колесо», которую даже некоторые профессиональные литературные критики не смогли осилить до конца.
Если проделать умозрительную операцию вычитания из книг Солженицына острых, впервые прозвучавших фактов и громких разоблачений, вопрос: какого калибра автор останется - до сих пор дискуссионный.

«Экономический рост не только не нужен, но губителен», - с таким предупреждением в «Письме к вождям Советского Союза» выступил Солженицын в 1974-м году.
Эта статья-обращение наделала много шума. В ней Солженицын призывал отдать «идеологию коммунизма» китайцам, начать немедленную перестройку технологий, от производительных к менее производительным. Затем строить какую-то новую «стабильную экономику» на северо-востоке страны, резко уменьшить вооружение и возводить «рассредоточенные города», где: «…вполне можно поставить на всех въездах шлагбаумы, пропуская лошадей и электрические аккумуляторные двигатели, но не ядовитые двигатели внутреннего сгорания».
Если мысленно вообразить Россию по Солженицыну, то, кажется, это будет движение не вперед, а назад, в какое-то идеальное, вряд ли когда-либо существовавшее Средневековье. Всю жизнь боровшийся с коммунистической утопией, в качестве альтернативы ей Солженицын, кажется, предлагал другую утопию. После публикации «Письма» в Париже с критическими вопросами к автору обратились даже видные советские диссиденты, включая Андрея Дмитриевича Сахарова.

Оказавшись на Западе, Солженицын вскоре выступил с резкой критикой капитализма и либерально-демократических институтов: многопартийная система, свобода печати и информации, экономическая модель и другие устои западного общества - все подверглось критике в знаменитой речи Солженицына, произнесенной в 1978 году для выпускников Гарвардского университета.
Спустя два года Солженицын одобрительно выскажется о режиме Франко, чем окончательно отвратит от себя многих западных интеллектуалов. Трудно поверить, что человек, боровшийся с тоталитарным режимом, мог одобрять иные диктатуры и авторитарных правителей.

В последние годы стало модным искать или даже изобретать мифические и не очень планы в отношении будущего России, по которым якобы развиваются события: Даллеса, Андропова и так далее.
Вместе с тем в 70-е годы в КГБ было создано целое спецподразделение, занимавшееся исключительно Солженицыным, писателя живо обсуждали на Политбюро и в кремлевских кулуарах, то есть внимательно читали, изучали, находились в постоянном умственном сопряжении с его идеями.
И в наши дни становится все труднее не замечать, что если страна и развивается по какому-то заранее придуманному сценарию, то больше всего этот сценарий похож на Солженицынский. И в этой связи к его автору возникает много разных сложных вопросов.