Бродники: кем были донские протоказаки

Великая евразийская степь в старину часто рожала гигантов. Народ, оказавшийся на ее просторах, имел довольно простой выбор: погибнуть или превратиться в грозную силу. Из степи выходили орды кочевников, проливая свой гнев на соседние оседлые народы. Степь говорила только на одном языке — языке силы, а населяли ее самые разные народы.

Мультикультурное богатство степи

В степи царил своеобразный кочевой интернационал. В этой зоне Евразии оказывались самые разные народы. Было много традиционных кочевников — различных тюркских и монгольских племен. Но встречалась и своя экзотика: венгры, в свое время бывшие грозной кочевой силой, пришли в степь с территории современного приполярного Урала, а их ближайшие языковые родственники — это наши обские угры, ханты и манси.

Вероятно, в древней степи еще задолго до первых казаков был выражен и славянский компонент. Речь идет о таком довольно малоизученном и загадочном народе, как бродники.

Специфической формой бизнеса бродников был контроль над крупными речными переправами, это было довольно прибыльное начинание.

Говорить об этнической однородности этого народа сложно. Скорее, это был конгломерат людей разного этнокультурного происхождения, но сросшийся в единый, крепкий клубок. Поэтому высказывание: “бродники-славяне” было бы не совсем корректно. Правильней считать, что среди бродников было много славян, которые играли не последнюю роль в жизни этого протоказачества. Как минимум  религиозно-идеологическую, ведь это был православный народ. А в русской историографии ему отведена довольно неоднозначная роль, связанная с битвой на реке Калке.

Битва на реке Калке

В 1223 году объединенное русско-половецкое войско столкнулось с разведывательным корпусом монголов. Сражение, ставшее неким прологом к последующему полноразмерному нашествию степняков, было с треском проиграно русскими князьями. Не в последнюю очередь, вероятно, из-за крайней разобщенности славянских полководцев. Монголы, ведомые старым чингисхановским воином, Субэдэем, действовали организованно и слаженно, а русские князья переругались в самый ответственный момент. Да так сильно, что некоторые из них вообще отказались принимать участие в битве.

Еще русские князья не слишком внимательно отнеслись к выбору союзников: с ними пришло некоторое количество бродников, которые в самый ответственный момент поняли, что им все еще хочется жить, а сражаться на стороне разобщенных русско-половецких войск — дело погибельное. Поэтому они предали своих братьев по вере и перешли к монголам.

Но история этого предательства была бы неполна без упоминания еще одного важнейшего эпизода. Он связан с главой бродников, неким Плоскыней, монголы решили отрядить его на должность дипломата и отправили к окопавшимся в самодельных крепостях русским.

Плоскыня на кресте клялся, что монголы не прольют крови, если русские дружины сложат оружие. Результат хорошо известен: князья поверили на слово православному броднику, вывели войска из укреплений, а монголы очень изощренным образом сдержали свое слово.

Они сколотили из дерева большой деревянный щит, под которой положили сдавшихся в плен русских, а сами поверх уселись пировать, обрекая своих пленников на долгую и мучительную смерть. Но слово Субэдэй сдержал: крови он не пролил, ведь пленники погибли от компрессионных травм.

Порой раздаются голоса историков, которые стараются обелить имя Плоскыни: возможно, мол, он сам и не знал, какую злую казнь придумали монголы, но доказать это уже нет ни малейшей возможности.

Но не только русское войско на Калке сгинуло от рук степняков, бродники тоже не сумели пережить XIII век. Что с ними стало — вопрос открытый. Их могли вырезать монголы, они могли смешаться с другими племенами, либо же превратились в ранее казачество.