«Лучше быть красным, чем мертвым!»: чем советские дипломаты так удивляли иностранцев

Так уж вышло, что весь XX век наша страна непрерывно сталкивалась с необходимостью отстаивать свое место на мировой арене. Сложные годы становления СССР, Великая Отечественная, период «холодной войны» — каждый из этих моментов стал проверкой «на выживаемость» для всего общества и, в том числе, для дипломатического корпуса. Именно от дипломатов, от людей в строгих костюмах и галстуках, зависит престиж страны и уважение к ней партнеров и противников.

Особенности советской дипломатической школы

Советская дипломатическая служба стала прямой преемницей российской дипломатии, складывавшейся на протяжении столетий. Известнейшие советские дипломаты, такие, как посол в Индии в 80-х годах прошлого века В. Трубников, посол в США в 60-х годах А. Добрынин, посол в Северной Корее и в США А. Торкунов, посол в ГДР Ю. Квицинский, наконец, легендарные министры иностранных дел А. Громыко и Е. Примаков – все они прямые продолжатели дела блестящих российских дипломатов дореволюционного периода – А. Грибоедова, А. Горчакова, С. Витте и других.

Для советской дипломатической школы всегда было характерно осознание своей страны, как великой державы, и общение с партнерами и оппонентами на международном уровне строилось исключительно с этих позиций.

Кроме того, для советской дипломатии было характерно тщательное соблюдение дипломатического протокола, которое сочеталось с сердечностью и хлебосольством по отношению к партнеру. Гостей, даже тех, которые могут быть оппонентами в международных делах, всегда принимали очень радушно, устраивая приемы и обеды, с непременным посещением спектаклей Большого театра, одаривали подарками, с учетом пристрастий и наклонностей гостя.

И краской обливали и вина не подавали

Умение соблюсти эти фундаментальные требования, как правило, проверяется в частных случаях, в моментах, предугадать или предусмотреть которые бывает невозможно.

Например, дипломат Конаровский, работавший в странах Востока, рассказывал о таком дипломатическом казусе, свидетелем которого он был. Как-то в Испании  принимали делегацию из какой-то мусульманской страны, гости отказались сесть за стол, поскольку там были выставлены вина. Шариат запрещает спиртное. А европейская культура немыслима без вин. Пришлось попросту отменять застолье.

Советские дипломаты всегда учитывают эту особенность местной культуры, и ни в коем случае не пригласят мусульманина к столу со спиртным. То же относится и к свинине. Подать ее на стол, если присутствуют гости, например, из Арабских Эмиратов – попросту оскорбление. Тот же Конаровский рассказывал, что однажды в одной из восточных стран во время дипломатического обеда на стол подали местный деликатес – голову коровы. Как есть эту диковину советская делегация попросту не знала. Но не выдав ничем своего замешательства, члены делегации стали наблюдать за другими. Оказывается, это кушанье нужно брать на тарелку и есть руками. Что ж, так и поступили, никак не обидев хозяев, и не показав, что не знакомы с местным обычаем.

Но незнакомое блюдо – это полбеды. Иной раз случаются и более острые ситуации. Например, однажды в зал заседаний ООН пробрались представители некой левацкой группы и облили красной краской О. Трояновского, который был представителем СССР в этой организации. «Под раздачу» попал и американский коллега Трояновского.

Американец растерялся и не смог скрыть гнева. А Трояновский невозмутимо произнес: «Лучше быть красным, чем мертвым!». Эта реплика вызвала смех и одобрение в зале, и за Трояновским закрепилась слава невозмутимого дипломата, которого непросто сбить с толку.

Эта черта проявилась еще не однажды. Как-то во время выступления американские оппоненты стали перебивать его, крича, что не слышно перевода на английский. «Это не страшно. – спокойно ответил Трояновский – Для вас я ничего интересного не сказал», имея ввиду, что американцы все равно никого, кроме себя, не слушают. Намек был понят и оценен.

Знаменитый «мистер Нет»

Свое прозвище «мистер Нет» А. Громыко получил не случайно. Он славился редкой неуступчивостью во время переговоров о принципиальных для страны вопросах.

Стиль ведения переговоров Громыко американская пресса окрестила «бормашиной» – отстаивая свою позицию, он методично «сверлил» аргументацию оппонента, проходя по кругу вопрос за вопросом. Это было изматывающе, как признавались американские дипломаты, и, подчас, болезненно.

Генри Киссинджер, который долгие годы был главным оппонентом Громыко, отмечал, что советский дипломат был весьма порядочным и достойным уважения человеком: достигнутой договоренности он неуклонно придерживался, какие бы не возникали новые ситуации, и его слову можно было доверять всецело.

При этом Громыко отличался немалым остроумием – в фирменной мидовской манере он умел шутить с самым невозмутимым видом.

Как-то в Москве Киссинджер, намекая на то, что, по его мнению, все помещения посольства снабжены подсматривающими устройствами, сказал Громыко: «Господин министр, у нас сломался ксерокс. Если я поднесу документ к потолку, то вы сделаете мне копию?». Громыко тут же ответил: «К сожалению, нет. Все камеры поставлены еще при царе, и поэтому люди хорошо видны, а вот документы – не очень».

Во время кампании по выборам президента в 1972 году американские СМИ обнаружили, что Громыко похож на кандидата в президенты Никсона. Громыко тогда в шутку пообещал Киссинджеру, что если американская сторона будет более сговорчива, то он наденет шляпу, как те, что носили сторонники Никсона с лозунгом «Никсон – то, что надо!».

Пожалуй, даже больше хлопот, чем дипломатия США, причинял Громыко его собственный руководитель Никита Хрущев. Как известно, долг дипломата – поддерживать, по крайней мере, на людях, свое правительство.

Во время исторического заседания ООН по вопросу вторжения СССР в Венгрию, когда советский лидер стучал ботинком по трибуне, Громыко был рядом. Он рассказывал, что, когда Хрущев наклонился за ботинком, он сначала решил, что Никите Сергеевичу стало плохо. Однако, быстро понял, в чем дело. Бесконечно шокированный таким нарушением всех дипломатических норм, Громыко тем не менее поддержал своего руководителя, и несколько раз стукнул по трибуне кулаком.