Генерал-фельдмаршал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов не зря ставится нашими историками выше по полководческим дарованиям Наполеона Бонапарта. Хотя Кутузову не удалось выиграть генерального сражения у Бородина – оно закончилось вничью, и после него русские войска продолжали отступать – но более убедительного стратегического выигрыша всей кампании трудно подобрать во всей всемирной истории.
Свидетельства
Адъютант Кутузова Александр Михайловский-Данилевский в своей официальной четырёхтомной «Истории Отечественной войны 1812 года» (1839) свидетельствовал, как Кутузов говорил при нём о Наполеоне: «Победить меня он может, но обмануть – никогда!» Известный художник, будущий вице-президент Академии художеств граф Фёдор Толстой вспоминал, как в день накануне своего отъезда к действующей армии Кутузов сказал жене своего племянника Логгина Голенищева-Кутузова: «Я бы ничего так не желал, как обмануть Наполеона». Писатель Сергей Глинка в своих «Записках о 1812 годе» отмечает, что на все приветствия в свой адрес по случаю своего назначения главнокомандующим Кутузов отвечал: «Не победить, а дай Бог обмануть Наполеона!»
Итак, близкая по смыслу фраза была несколько раз повторена Кутузовым перед разными людьми в тревожные дни 1812 года. Несомненно, она отражала главную идею, сидевшую тогда в голове главнокомандующего. Будучи совершенным реалистом и адекватно оценивая как свои способности, так и способности своего прославленного непобедимым противника, Кутузов понимал, что у него мало шансов разгромить Бонапарта в прямом столкновении, в генеральном сражении. Бонапарт – непревзойдённый тактик боя. Следовательно, оставалась только надежда искусным маневрированием вынудить Бонапарта к отступлению из России. Здесь Кутузов надеялся сыграть лучше своего оппонента.
Лучший стратег, чем Бонапарт
На чём, собственно, мог строиться расчёт Кутузова, что он окажется лучшим стратегом, чем сам Наполеон? Прямо ответить на этот вопрос сложно. Сам Кутузов не оставил после себя никаких прямых свидетельств существования у него стратегического замысла на изнурение и уничтожение армии Наполеона. Вероятно, можно доверять первому официальному историку той войны Михайловскому-Данилевскому, что Кутузов выполнял стратегический план самого Александра I.
Молодой российский император был очень недюжинного ума, первоклассным дипломатом своего времени. Можно верить, что и стратегическая комбинация, направленная на изоляцию и истощение армии Наполеона в России, тоже принадлежала ему. Не исключительно ему, но в том числе. Кутузов, кроме того, продолжал выполнять стратегию своего предшественника Барклая-де-Толли. В известном смысле, у Кутузова просто не было альтернативного варианта: он был вынужден продолжать отступление перед превосходящими силами Бонапарта. И всё-таки он надеялся сыграть в стратегию лучше его.
В середине ХХ века английский военный историк Бэзил Лиддел-Гарт назвал такую методику ведения войны, при которой цель военной кампании достигается не прямым лобовым столкновением с противником, а иными, более тонкими средствами, стратегией непрямых действий. Он возвёл её истоки к трактату древнего (III век до н.э.) китайца Сунь-Цзы «О военном искусстве». Там генеральное сражение признавалось только самым последним средством достижения победы – после того, как задействованы все иные средства для неё. «На первом месте – разбить замыслы врага, на втором – разбить его союзы, на третьем – разбить его войска. Самое последнее дело – брать его крепости», — так обычно переводят ключевой афоризм древнего китайского теоретика и практика войны. Кутузов, конечно, не был знаком с писанием Сунь-Цзы и даже не подозревал об его существовании. Но он, несомненно, мыслил о войне примерно в таком же ключе. Он был, по-видимому, прирождённым стратегом. И это ставило русского полководца выше Наполеона, который на всех этапах своей карьеры оставался всего лишь офицером-артиллеристом, видевшим ключ к победе только в огневых средствах на поле боя и умении их там применить.
Повторимся, однако, что до 1812 года Кутузов не имел возможности проверить своих стратегических способностей в соревновании с самим Наполеоном. Он только надеялся на собственную хитрость, но что, если Бонапарт вдруг окажется хитрее? Против этого никто не мог поручиться.
Воспоминания о 1805 годе
Попробуем, однако, найти такие моменты, которые позволяли Кутузову надеяться на исполнение в 1812 году своей заветной мысли.
В 1805 году противники уже мерялись силами друг с другом. Тогда Кутузов был главнокомандующим русской армией, двинутой в Австрию на помощь союзнику против Наполеона. Но австрийцы раньше сошлись с Бонапартом, были разбиты и начали отступление. Кутузов принял остатки австрийской армии и продолжил отступление вместе с ними.
Тогда план Кутузова был прост – отступать хоть к русской границе, надеясь на подход подкреплений. Но он не распоряжался стратегией единолично. Вместе с русской армией находились оба императора - российский Александр I и австрийский Франц II. Наполеон тогда разыграл комедию, будто его армия истощена, он боится врага и хочет заключить мир. Император Наполеон перехитрил двух других императоров. Последние решили, что наступил подходящий момент нанести решительный удар по Бонапарту. Печальный для русских и австрийцев итог Аустерлицкого сражения известен всем. Кутузов, вспоминая этот случай, мог быть уверен, что лично его Бонапарт не смог бы тогда так перехитрить и спровоцировать на генеральное сражение.
Выбор Кутузова
Сам выбор Кутузова на место главнокомандующего оказался нелёгким делом. Александр I долго колебался. Он сначала хотел пригласить в Россию для главнокомандования армией то английского герцога Веллингтона, то французского эмигранта генерала Моро, то бывшего наполеоновского маршала Бернадота, ставшего наследным принцем Швеции и изменившего своей прежней родине. Но все они отклонили такие приглашения. А потому императору не оставалось ничего другого, кроме как выбрать военачальника из русских, хотя к последним сын чистокровной немки и немца на 3/4 питал недоверие и неприязнь.
Летом 1812 года, до Бородина, в России не было ни одного живого генерал-фельдмаршала. А среди генералов, имевших следующий после фельдмаршальского чин, старейшими были Кутузов и Беннигсен. Но назначение Беннигсена было исключено из-за его нерусской фамилии (причина, которая предрешила и снятие Барклая). И Александру I не оставалось ничего другого, кроме как нехотя назначить Кутузова.
Кутузов нутром понял характер войны 1812 года. Он видел, что за тысячи километров от источников пополнения, в стране с враждебным населением, армия Наполеона обречена на постепенное исчезновение. Надо только хорошенько поводить её по русским просторам. Характерно, что, даже преследуя ослабленную, обескровленную армию Бонапарта, Кутузов всё равно избегал атаковать её всеми силами, предпочитая действовать мелкими «кровопусканиями».
Источник:
© Русская Семерка
