Пленные немки в СССР: что с ними делали в ГУЛАГе

Многим известна пропагандистская листовка времен Советско-финской войны с надписью «У финнов тепло и сытно!». Призывы сдаваться с плен с обещанием хороших условий содержания как альтернатива прозябанию в холодных и сырых окопах были излюбленной темой военной пропаганды в XX веке. Но, как правило, подобные обещания имели действие только в первые месяцы войны, ведь очень скоро становились известны многие ужасающие факты о пребывании во вражеском плену. Если у солдата имелся хоть и скудный, но регулярный паек, а наличие оружия позволяло если не сохранить жизнь, то хотя бы дорого ее продать, смерть пленного от голода, болезней и антисанитарии была лишь вопросом времени. Но особенно тяжело в плену приходилось женщинам, которых в войнах прошлого столетия стали активно привлекать к военному делу. Санитарки, снайперы, летчицы, разведчицы переносили тяготы войны наравне с представителями сильного пола, однако в случае попадания в плен, женщин, как правило, ожидала более страшная участь.

Женское лицо Вермахта

Несмотря на то, что и по сей день некоторые историки пытаются поставить знак равенства между СССР и Третьим Рейхом, факты явно говорят нам об абсолютно разной природе этих двух режимов. Взять хотя бы женский вопрос. СССР стал не только первым государством в истории, где женщина была назначена министром (напомним, речь идет об Александре Коллонтай). Именно в Советской России впервые было достигнуто равноправие полов. Причем фактическое, а не на бумаге. Женщины наравне с мужчинами трудились на производстве и даже осваивали традиционно «мужские» профессии. Более того, даже ряды партии были равно открыты для представителей обоих полов.

Совершенно иную картину мы видим в нацистской Германии, где Гитлер, по сути, продолжил линию кайзера Вильгельма II на следование традиционным семейным ценностям. Дети, церковь (при нацистах в меньшей степени) и кухня все так же оставались главными приоритетами немецкой женщины. Медицина, юриспруденция и политика были сугубо мужским делом, и даже на фабрики женщин стали набирать только когда страна стала нести серьезные людские потери и возникла острая нехватка рабочих рук.

Однако перед началом Второй мировой войны Гитлеру пришлось пересмотреть роль женщин в немецком обществе. Для растущего числа концлагерей требовалось все больше надзирателей. В 1937 году первые надзирательницы поступили на службу в концлагерь Лихтенбург и с тех пор их ряды только росли. Несмотря на то, что истории о жестокостях немецких надзирательниц потрясли весь мир, их количество никогда не превышало 10% от общего числа работников концлагерей. После войны судьба этих женщин была печальна, но закономерна и справедлива. Здесь отягчающим обстоятельством стало то, что надзирательниц набирали на добровольной основе. Наиболее одиозные надзирательницы, такие как Ирма Грезе и Ильза Кох, были повешены по приговору британского военного трибунала. И это, пожалуй, единственные немецкие женщины, «отличившиеся» в период Второй мировой войны. Своей Зои Космодемьянской или Людмилы Павличенко у немцев не было.

В 1940 году нехватка людей стала сказываться все острее и по указу Гитлера была создана Женская вспомогательная служба связи как подразделение Вермахта. Здесь проходили обучение телефонистки, телеграфисты и радиооператоры. В 1941 году вспомогательная служба воздушного наблюдения была создана и на флоте. А через 2 года, в самый разгар войны на Востоке, женщин стали призывать и в ряды ПВО. При этом участницы женских вспомогательных подразделений не признавались военнослужащими вплоть до конца 1944 года, когда людей стало уже катастрофически не хватать. Помимо ПВО, из женщин активно формировали пожарные команды, поскольку авианалеты на немецкие города случались все чаще и чаще.

После войны

Поскольку немецкие женщины как такового участия в войне не принимали, вопрос о том, сколько немок попало в советский плен, остается открытым. Более того, сыграл свою роль и «подвешенный» статус женщин в Вермахте. Ведь военнопленными в советских лагерях считались только те лица, которые служили в немецкой армии или в отрядах Фольксштурма. Тем не менее условно можно отнести к военнопленным несколько волн интернированного немецкого населения.

Мобилизация «вестарбайтеров» на занятых Красной Армией территориях началась в 1944 году. Под эту программу попадали как фольксдойче, проживавшие в Восточной Европе, так и словаки, венгры, поляки, а также граждане СССР, сотрудничавшие с неприятелем. Первоначально на принудительные работы в СССР отправляли только мужчин от 17 до 45 лет. Однако позже в их число попали и женщины. Первая волна интернированных была отправлена восстанавливать угольную и металлургическую промышленность юго-востока Украины. Однако в дальнейшем труд «вестарбайтеров» стал применяться в самых разных сферах народного хозяйства: от строительства до пищевой промышленности.

Само собой, условия пребывания в плену были очень тяжелыми. На опустошенных войной и оккупацией территориях даже местное население жило впроголодь, поэтому неудивительно, что пленных немцев кормили по остаточному принципу. Делали свое дело и постоянные спутники массовых скоплений людей — болезни и антисанитария. Некоторые «вестарбайтеры», которым посчастливилось выжить и вернуться на родину, смогли поделиться своими воспоминаниями о пребывании в советском плену.

Так, одна из интернированных немок Э. Кляйн оказалась в лагере около города Сталино (сегодняшний Донецк). По ее словам, основной рацион в лагере составляли щи или сваренные в воде овощи. Работникам шахты дополнительно полагалась каша и увеличенная порция хлеба. Настоящей роскошью считалась кукурузная мука, которую поначалу удавалось выменять на захваченные из дома вещи и одежду. Поскольку женщины физически не могли работать в шахтах, их привлекали на другие работы. Попасть на кухню или в лазарет считалось большой удачей. Гораздо менее везло тем, кого отправляли работать на стройку или в кирпичный карьер. Кляйн не повезло: на сменах ей приходилось таскать до 20 кг кирпичей за раз. При этом сама она весила чуть больше сорока.

Санитарные условия в лагере тоже оставляли желать лучшего. За неимением туалетов люди справляли нужду прямо за бараком, а расплодившиеся вши вскоре привели к эпидемии тифа. Тогда в женском бараке одновременно заболели около 70 женщин. При этом ни о каких лекарствах не могло быть и речи. Неудивительно, что смертность среди интернированных составляла от 20 до 40%. К 1950-м годам интернированные немцы в основном были возвращены на родину. Последнее постановление советского правительство «О репатриации из СССР германских граждан» было принято в 1956 году.