После победы над Францией летом 1940 года Гитлер начал снижать численность германских вооружённых сил и объёмы военного производства. Сокращения продолжались до конца 1941 года.
Английский историк Второй мировой войны Алан Тейлор пишет, что во второй половине 1940 года в Германии «расформировали примерно 50 дивизий, ещё 25 перевели на режим мирного времени. Осенью 1940-го и в конце лета 1941 года уменьшили производство боеприпасов. По приказу Гитлера осенью 1941 года военное производство в Германии было сокращено на 40% на том основании, что оно больше не понадобится.
Почему же фюрер предпринимал такие шаги в преддверии и даже ещё в начале войны с Советским Союзом?
Теория превентивной войны
Одно из объяснений этого во многом повторяет гитлеровское оправдание вторжения в СССР. Оно заключается в том, что агрессия Германии против нашей страны была якобы вынужденной. Гитлер, мол, только отреагировал на угрозы Сталина начать войну, и потому постарался упредить советское нападение на Западную Европу. Сам же фюрер якобы намеревался уже перевести свою страну на рельсы мирной жизни.
Эту точку зрения пытаются подкрепить следующими фактами. Гитлеру вообще не было резона конфликтовать с СССР, так как из Советского Союза он получал всё необходимое ему для войны с Англией. Если он всё-таки и решился на агрессию, то его к этому вынудили в последний момент. Историки обращают внимание на грандиозные программы мирного строительства, начатые Гитлером летом 1940 года, вспомнить хотя бы монументальную перестройку всего Берлина. Из сего вытекает вывод, что Гитлер не хотел новой большой войны.
Теорию Гитлера о превентивном ударе подтвердил в своих мемуарах, написанных в нюрнбергской тюрьме, позднее повешенный там же фельдмаршал Вильгельм Кейтель, начальник немецкого Генштаба. Он писал: «После начала нашего превентивного нападения на СССР я вынужден был признать, что Гитлер в оценке предстоящего русского наступления всё же оказался прав».
Однако его мнение не подтверждается генералами вермахта, которые участвовали в войне.
Фактические опровержения теории превентивной войны
Генерал Эрих фон Манштейн, командовавший во время вторжения 56-м моторизованным корпусом, оценил в своих «Утерянных победах» обстановку двояко. С одной стороны, «по числу сосредоточенных в западных областях Советского Союза сил… можно было вполне предполагать, …что рано или поздно Советский Союз перейдёт в наступление… Развёртывание советских войск, которое до 22 июня и могло быть подготовкой к обороне, представляло собой скрытую угрозу… Подготовка сил для обороны могла быть в короткое время превращена в подготовку к наступлению».
Вместе с тем он признавал: «С другой стороны, группировка советских сил на 22 июня не говорила в пользу намерения в ближайшее время начать наступление… Советские войска были… так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны… Конечно, летом 1941 года Сталин не стал бы ещё воевать с Германией… Речь шла именно о развёртывании сил на любой случай».
Генерал Курт фон Типпельскирх, автор одной из первых обобщающих книг по истории Второй мировой войны, написанных немцами, говорил следующее: «То что Советский Союз в скором будущем станет сам стремиться к вооружённому конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным… Осторожные и трезвые политики в Кремле не могли замышлять наступление на Германию».
В «Осте» - первом генеральном плане войны против СССР от 5 августа 1940 года - прямо указывалось: «Русские не окажут нам услуги своим нападением на нас».
Итак, нападение на СССР замышлялось Гитлером независимо от поведения самого СССР, это однозначно. Почему же нацистский лидер так несерьёзно отнёсся к предстоящей войне?
Факты недооценки противника
Тот же Кейтель, поддерживавший своего фюрера в его мнении о необходимости превентивного удара, тем не менее отмечал в своих «Размышлениях перед казнью»: Гитлер «исходил из того, что Россия находится в процессе строительства своей военной промышленности и ещё не справилась с ним, а также из того, что Сталин уничтожил в 1937 году весь первый эшелон высших военачальников, а способных умов среди пришедших на их место пока нет». Конечно, Кейтель тут же обелял себя, уверяя, что он лично такую оценку вовсе не разделял.
Министр строительства рейха (а впоследствии – министр вооружений) Альберт Шпеер приводил такую реплику Гитлера из разговора с Кейтелем и начальником штаба оперативного руководства Альфредом Йодлем во время посещения завоёванного Парижа летом 1940 года: «Теперь мы показали, на что мы способны. Поверьте моему слову, Кейтель, русский поход по сравнению с этим – всего лишь штабная игра».
Об упорной недооценке Гитлером возможностей Красной Армии свидетельствовал и генерал Гейнц Гудериан, командовавший в операции «Барбаросса» 2-й танковой группой: «Гитлер не верил ни донесениям о военной мощи огромного государства, …ни сообщениям о мощи промышленности и прочности государственной системы России… Так уверенно рассчитывали закончить кампанию к началу зимы, что в сухопутных войсках зимнее обмундирование было предусмотрено только для каждого пятого солдата… Верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8-10 недель, вызвав этим и её политический крах. Оно было так уверено в успехе своей безумной затеи, что важнейшие отрасли военной промышленности уже осенью 1941 года были переведены на выпуск другой продукции».
Теория очередной «малой победоносной» войны
Годом раньше, летом 1940 года, вся Германия праздновала поражение Франции. 19 июля в Берлине состоялся парад победы вермахта. Вечером того же дня весь немецкий генералитет был приглашён на торжественное заседание в Рейхстаге, где Гитлер как глава государства воздал им почести. «Размах этих почестей, – отмечал Манштейн, – говорил о том, что Гитлер считает войну уже выигранной». На том же заседании Гитлер обратился к Англии с патетическим призывом заключить мир: «Я не вижу причины продолжать эту войну…» Великобритания, правда, почему-то не ответила.
Несомненно, Гитлер хотел, чтобы немцы уже почувствовали выгоды от военных успехов, и стремился создать для своей страны видимость мирной жизни. Он хорошо помнил, как в 1918 году материальные тяготы и лишения, вызванные долгой войной, стали причиной революции в Германии. Фюрер всячески старался подчеркнуть различия между той войной, несчастливой, и этой - удачной.
Очень точно причину легкомысленного отношения Гитлера к подготовке к столкновению с СССР сформулировал тот же Алан Тейлор: «Гитлер решил вторгнуться в Советскую Россию не потому, что она представляла опасность, а потому, что её будет очень легко победить. Правда, Гитлер всегда рисковал, но на этот раз он думал, что это вторжение окажется последней из его малых войн, а не первой большой войной».
Источник:
© Русская Семерка
