Почему с 1942 года на войну не брали жителей Северного Кавказа?

«Горцев в армию не призывать…»: или иными словами отмена мобилизации и призыва в армию северокавказских народов (1942 — 1943 гг.) и по сей день вызывает много вопросов.

Начало войны

Одновременно с постепенным снятием барьеров для службы в армии для политически чуждых элементов, власть проводила совершенно противоположные по смыслу мероприятия в отношении неславянских граждан СССР. В 1941 — 1942 гг. был издан ряд совершенно секретных постановлений ГКО и директив НКО, ограничивавших призыв и службу в армии значительного числа народов СССР, среди которых были несколько закавказских народов и все северокавказские.

19 сентября 1941 г. Закавказскому фронту было предписано прекратить призыв в армию и уволить из ее рядов представителей некоторых народов, родственных населению сопредельных государств — Ирана и Турции. В эту категорию были отнесены аджарцы, хевсуры, курды, сваны Кедского, Хулойского, Земо-Сванетского, Квемо-Сванетского районов и «горцы» Казбегского района и Хевсурского сельсовета Душетского района Грузинской ССР (мохевцы). Вскоре в эту категорию были включены уроженцы ряда сельсоветов Кобулетского и Батумского районов Аджарии. В 1942 г. отсрочка от призыва и мобилизации на год была распространена на всех аджарцев (постановление Военного совета Закфронта № 077 от 16 сентября 1942 г.).

Освобождение от мобилизации

В феврале 1942 г. военнообязанные запаса по Казбекскому райвоенкомату Северо-Осетинской республики были освобождены от перерегистрации (а значит и от дальнейшей мобилизации в армию). 26 июля 1942 г. постановлением ГКО № 2100сс была объявлена общегосударственная кампания по призыву «полностью всех граждан» 1924 года рождения. Через несколько дней, 30 июля, приказом НКО № 0585 было внесено уточнение: «до особых указаний» запретить призыв в армию представителей горских, т.е. коренных национальностей Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Дагестана, а также национальностей, не призывавшихся по Закавказью.

Призыв в армию карачаевцев, черкесов и адыгов прекратился естественным путем после оккупации этих районов противником в августе 1942 г.
Следует подчеркнуть, что в отношении северокавказцев, уже находившихся на фронте на тот момент, никаких ограничительных мероприятий не велось.Основная масса лиц, мобилизованных в начале войны в части, к которым они были приписаны, отправились на фронт и приняли участие в борьбе с фашизмом, пройдя боевой путь до Дня Победы.

Депортации

К сожалению, статистики на этот счет обнаружить не удалось. Исключение составили представители тех северокавказских народов, которые были депортированы с исторической родины в 1943 — 1944 гг. Их увольняли из рядов Вооруженных Сил одновременно с проведением репрессивных акций на родине.
Мероприятия по ограничению призыва по социально-политическим и национальным мотивам отличались тотальностью и бескомпромиссностью, оставляли за бортом десятки тысяч здоровых и, нередко, обученных военному делу мужчин. Только по Северо-Кавказскому округу (без учета Северной Осетии и Дагестана) на 1 февраля 1942 г. числилось свыше 75 тыс. военнообязанных, не призываемых в армию по политико-моральным и национальным признакам. С точки зрения интересов действующей армии эти мероприятия не логичны.

Очередному призыву не подлежали граждане СССР по национальности турки, греки, японцы, китайцы, корейцы, немцы, поляки, финны, прибалтийцы и болгары. В одном из официальных документов эти национальности некорректно определены как «несоветские». Грузинские тюрки, иранцы и мусульмане пополнили эту категорию «несоветских» из-за своего этнического и/или конфессионального родства с враждебными турками.

Добровольчество

Добровольчество в северокавказских республиках следует рассматривать как компенсацию за отмену обязательного призыва. Его целью была вербовка в армию патриотически-настроенных горцев. Масштабы добровольчества в той или иной республике демонстрировали уровень толерантности местного населения советскому политическому строю. Поэтому местные власти прилагали все усилия для его стимулирования. Нередко это оборачивалось применением принудительных мер в отношении потенциальных добровольцев, что вызывало резкое противодействие населения.

В 1943 г. запрет на призыв северокавказских горцев приобрел новый оттенок. Он лег в основу мероприятий, направленных на наиболее полное выявление, учет и концентрацию в населенных пунктах лиц национальностей, намеченных к депортации. До конца войны (в случае с балкарцами, карачаевцами, чеченцами и ингушами — до дня депортации) представители северокавказских народов принимались на службу в армию исключительно на добровольной основе.

«Добровольная мобилизация сразу же превратилась в очередной призыв», — констатировал полковник Бронзов. Сам термин «мобилизация», в большинстве случаев использовавшийся в документации, имел принудительную семантику, вместо более подходящего для добровольчества «вербовка». Республикам был выдан наряд на добровольцев. Для Чечено-Ингушской АССР был установлен наряд в 3000 человек для пополнения 30-й кавалерийской дивизии. Грубое администрирование, неразборчивость в методах (заложничество, вооруженное конвоирование «добровольцев»), невнимание к будущим бойцам и их семьям (например, нередко из семьи забирался единственный кормилец, в то время как в соседних семьях оставалось несколько взрослых мужчин) только отталкивали горцев.