Белые эмигранты из России, которых в Японии называли «хаккэй росиадзин», преимущественно селились в Токио и других больших городах. Но некоторые русские выбрали в качестве места жительства провинциальные Хиросиму и Нагасаки, не подозревая, какая страшная судьба ждёт их в августе 1945 года.
Павел Борженский
Русская колония в Хиросиме к концу Второй мировой войны насчитывала 14 человек. Среди 300-тысячного населения города эта была капля в море, однако других иностранцев в Хиросиме было ещё меньше. На сегодняшний день известно о пяти русских, погибших от взрыва атомной бомбы «Малыш». Это четыре члена семьи торговца Лобанова, а также полковник Павел Борженский. Последний умер в октябре 1945 года и перед смертью успел рассказать о своей судьбе другому русскому эмигранту – Дмитрию Абрикосову.
Как многие русские в Хиросиме, Борженский зарабатывал на жизнь розничной торговлей. В результате ядерной бомбардировки он потерял всё имущество, но сам уцелел. Некоторое время вместе с другими беженцами Борженский находился в буддийском храме в пригороде Хиросимы, а затем перебрался в соседний город Кобе, где рассчитывал на помощь находившейся там более многочисленной русской общины. Предположительно старая рана, полученная полковником ещё на Гражданской войне, воспалилась под воздействием радиации. Затем этот процесс перешёл в гангрену. Спасти Борженского японским врачам не удалось.
Пальчиковы
По иронии судьбы одним из первых американских солдат, посетивших Хиросиму после сброса бомбы, стал сын русских эмигрантов Николай Пальчиков, который родился и вырос в Хиросиме. Его родители приехали жить в этот японский город под конец Гражданской войны. В 16-летнем возрасте Николай оставил родителей и уехал учиться в США. В августе 1945 года он вернулся в Страну восходящего солнца уже как солдат оккупационных сил. Ему, знающему японский язык, командование поручило проследить за тем, как вчерашний противник соблюдает условия капитуляции. Разумеется, первым делом Пальчиков попытался разузнать, пережили ли бомбардировку его отец и мать. Приехав в город через три недели после трагедии, он узнал, что члены его семьи живы.
«К счастью, за несколько дней до атаки на Хиросиму моя семья переехала в дом, расположенный достаточно далеко от эпицентра взрыва бомбы, благодаря чему выжили, - рассказывал в 2001 году 77-летний Пальчиков на страницах газеты New York Times. – Когда я их нашел, это был радостный момент, пока они не описали последствия взрыва: люди шли и падали замертво. Люди бежали к реке, искали спасения от палящей жары. Кожа отпадала от тела. Все отчаянно нуждались в воде».
Ужаснули солдата и увиденные им «атомные тени», появившиеся от светового излучения после взрыва, - на асфальте остались силуэты погибших людей. Поначалу Пальчиков считал, что бомбардировка была все-таки оправданным шагом администрации президента Гарри Трумэна. Но спустя годы после войны он в корне изменил свое мнение, придя к выводу, любое ядерное оружие бесчеловечно.
Парашутины
На момент бомбардировки в Хиросиме проживала ещё одна русская семья – бывший крестьянин с Урала Федор Парашутин и его жена Александра. Парашутин, бежавший от советской власти после революции, сначала жил в Маньчжурии. В Японии он оказался в 1926 году. Здесь он сделался преуспевающим бизнесменом – держал в Хиросиме магазин европейской одежды, приносивший неплохой доход. В то страшное утро 6 августа Парашутины едва смогли выбраться из разрушившегося дома.
«Из-за сплошной темноты и пыли было неясно, куда бежать. «Скорее к реке! Лейте на себя воду!» Неделю мы провели на берегу реки, обливаясь водой и накрываясь рогожей. А вокруг на берегу все умирали и умирали люди», - рассказывал Фёдор Парашутин.
Семья эмигрантов дожила до 1980-х годов, однако из-за пагубного воздействия радиации у Фёдора Парашутина образовалась фистула в шее, мешавшая ему разговаривать.
Сергеев и Иванов
О пострадавших белых эмигрантах в Нагасаки (где русские селились ещё в конце XIX века) известно гораздо меньше. Есть сведения, что взрыв частично повредил русское кладбище.
Через неделю после бомбардировки город посетили советские дипломаты Герман Сергеев и Михаил Иванов. Японцы пытались их отговорить от поездки по разрушенному городу, уверяя что люди на руинах умирают от неизвестной болезни. Однако Сергеев и Иванов все же осмотрели Нагасаки. Они даже помогали японцам разгребать пепел и выносить обугленные трупы. Через некоторое время Сергеев скончался, став единственной известной «русской жертвой» Нагасаки. Иванов же, доживший до 95 лет, был убежден, что его спасло в той поездке лишь употребление алкоголя.
Источник:
© Русская Семерка
