В Российской империи юнкерами и кадетами называли дворянских отроков, которые готовились стать офицерами. Солдатские сыновья, проходящие обучение различным военным специальностям, именовались кантонистами. Специальные школы, работавшие при гарнизонах в период с 1805 по 1856 годы, готовили подростков к службе. В России существовало солдатское сословие, и с момента призыва на службу не только сам рекрут, но и его будущие дети принадлежали военному ведомству.
Слово "кантонисты" было заимствовано из Пруссии, где оно обозначало несовершеннолетних рекрутов, призывавшихся из кантонов. В России это название закрепилось за солдатскими сыновьями, которые с самого рождения находились на учете в военном ведомстве.
Исследователь Павел Щербинин отмечает, что Российская империя постоянно нуждалась в пополнении своих войск, и проблема решалась не только рекрутским набором, но и призывом солдатских сыновей. Государство было заинтересовано в самообновляющемся военном сословии, и правительство тщательно следило за "потомством" солдатских семей, рассчитывая на пополнение российской армии.
В кантонистских школах, работавших при гарнизонах, детей обучали грамоте и различным дисциплинам или ремеслам в зависимости от потребностей военного ведомства. Уровень образования в этих школах был ниже, чем в уездных ремесленных училищах. Ребят готовили к службе в армии на должностях, не предполагавших офицерского звания, но наиболее способные из них имели шанс сделать военную карьеру, отличившись во время сражений.
Когда институт кантонистов был только создан, представители военного ведомства стали отрывать от семьи детей, начиная с семилетнего возраста. Но в 1824 году граф А.А. Аракчеев, курировавший работу гарнизонных школ, заметил высокую смертность среди мальчиков, которые в столь юные годы еще не были способны стойко переносить тяготы военной учебы. Поэтому в кантонисты стали забирать детей, достигших 10-летнего возраста.
В последующие годы возраст приема в гарнизонные школы последовательно повышали. Но, как правило, солдатские сыновья поступали на учебу еще до своего 14-летия. Причем, они не имели права получать образование в каких-либо гражданских училищах или школах.
Иногда в рекруты забирали отца нескольких подростков, в таких случаях прием в кантонисты становился для его детей единственной возможностью выжить: хотя бы за счет казенного питания. По этой же причине солдатские сироты часто добровольно поступали на обучение в гарнизонные школы, а дочери погибших на фронте солдат становились воспитанницами благотворительных учреждений. Повзрослев и выйдя замуж, они больше уже не принадлежали «заботам» военного ведомства, конечно, если мужем девушки не становился служивый человек.
По словам П.П. Щербинина, Николай I разрешил военным инвалидам, вдовам солдат и отставникам, отличившимся на службе, оставлять при себе одного из сыновей. Этот ребенок, освобожденный от поступления в кантонисты и последующей военной службы, должен был заботиться о родителях в старости.
«Кроме солдатских детей в школы кантонистов, на основании постепенно издающихся постановлений, направлялись сыновья бедных жителей Финляндии и цыган, там кочевавших; польских мятежников; шляхтичей, не доказавших свое дворянство; раскольников; беспризорных детей и малолетних евреев-рекрутов», – написал Б.А. Алмазов.
Институт кантонистов использовался властями Российской империи как способ наказания неугодных, ведь нет ничего хуже для родителей, чем разлука с ребенком, вынужденным терпеть тяготы и лишения военной учебы и последующей службы. Другой целью насильственного приема в кантонисты представителей не титульной нации была попытка постепенной ассимиляции инородцев, которых буквально отрывали от их корней.
Писатель и публицист Феликс Кандель в книге «Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи» (Москва, 2014 г.) отметил, что царское правительство проводило политику христианизации последователей иудаизма. Для этого Николай I подписал указ «О обращении евреев к отправлению воинской повинности в натуре» от 26 августа 1827 года.
«Если у христиан брали в армию по 7 рекрутов с 1000 человек раз в два года‚ то у евреев стали брать ежегодно – по 10 рекрутов с 1000 человек. В отличие от других‚ позволили сдавать евреев в рекруты не с восемнадцати‚ а с двенадцати лет», – посетовал на явную несправедливость Ф.С. Кандель.
Детей-инородцев отправляли в школы кантонистов, где они больше не могли соблюдать обряды и обычаи предков, приобщались к новой среде, усваивали привычки, несвойственные для их народа.
Примечательно, что дети богатых и влиятельных родителей счастливо избегали армии, эта участь, по решению руководства еврейских общин, выпадала сиротам, сыновьям бедняков или людей, неугодных местным властям. Часто от семей отрывали семилетних мальчиков, выдавая их за двенадцатилетних на основании липовых документов или, вообще, со слов знакомых. Подкупленные армейские чины смотрели на такие нарушения сквозь пальцы.
А другой указ Николая I «О наказании участников польского восстания 1831 г.» от 22 марта 1831 года предписывал забирать в кантонисты детей мятежников и тех шляхтичей, которые не могли доказать свое дворянское происхождение.
Желая контролировать солдатские семьи и вести точный учет их детей, военное ведомство оказывало небольшую материальную помощь служивым людям и предоставляло им жилплощадь. В XVIII и первой половине XIX века войсковые части обычно располагались на постое у городских и сельских жителей. Женатым солдатам полагались дополнительные комнаты для их жен и детей.
Помимо жилплощади семьи нижних чинов русской армии получали:
средства на аренду квартиры, если в воинской части на всех не хватило казенного жилья;
пособие на продукты питания;
продовольственный паек, в который обязательно входили мука и крупы.
Во время очередной войны, когда солдаты уходили в поход, их семьи оставались жить в выделенных помещениях.
Впрочем, вышеперечисленные пособия и льготы были мизерными, они не могли компенсировать всех армейских тягот и лишений, поэтому далеко не все супруги женатых рекрутов отправлялись вслед за ними в расположение частей.
«Очень часто сложности для семейной жизни солдата и тяжелые условия для совместного проживания, отсутствие средств приводили к тому, что большинство женщин-солдаток оставалось на прежнем месте жительства», – отметил П.П. Щербинин.
Источник:
© Русская Семерка
