«Казацкое правосудие»: как и за что наказывали донцы

Вольная жизнь на Дону подчинялась строгим внутренним правилам, нарушение которых неизбежно влекло за собой наказание. Его суровость зависела от тяжести проступка, и в некоторых случаях можно было навсегда лишиться права называться казаком.

Например, за воровство коней или скотины применялись жестокие наказания, такие как выколоть глаза, забить насмерть или утопить. Вплоть до конца XIX века донские казаки прибегали к самосуду из-за несправедливости мировых судей, которые закрывали дела о краже из-за недостатка улик или подкупа. Кроме того, чрезмерное количество конокрадства и воровства приводило к самосуду, особенно среди иногородних артелей. Даже члены казачьих семей, такие как жены, отцы и сватьи, могли помогать ворам-конокрадам. Бедные казаки также могли сговариваться с ворами из-за безденежья и голода.

Наказания для профессиональных воров и конокрадов были особенно жестокими. Их били так, чтобы изувечить, и нередко убивали, выкалывали глаза или бросали в воду с камнем на шее. Такая жестокость была оправдана, так как без лошади невозможно было нести казачью службу. Казаки, лишившиеся строевого коня, вынуждены были продавать корову, что оставляло их семьи без средств к существованию. Власти не реагировали на самосуд, и даже при вскрытии патологоанатом обнаруживались тела с тяжелыми повреждениями, но жертву самосуда все равно считали "обычным утопленником".

Кроме того, в казачьей среде была распространена практика улаживания бытовых конфликтов угощением, обычно водкой. Виновный был обязан угощать не только потерпевшего, но и всю группу людей. Продолжительность попойки определялась в зависимости от степени вины. Для многих это наказание было серьезным, и им приходилось продавать или закладывать имущество, чтобы выполнить требование угощения. Если виновный не желал угощать, община могла конфисковывать его вещи и продавать их на аукционе.

"Обдирание" также применялось в отношении казаков, которые не являлись на общественные работы без уважительной причины, а также в отношении должников. Если долг не был возвращен, должника могли "ободрать" - сорвать с него шапку или взять его имущество. Например, в одной из станиц казака приговорили к выплате сотни рублей, и когда он не спешил отдать деньги, его забрали забор и ворота в счет долга.

К серьезному денежному штрафу приговаривали того, кто нарушил личные неимущественные права казака. Так, в Мигулинской станице в 1860 году казак Земляков вытребовал с соседа компенсацию за моральный вред. Тот прилюдно и неоднократно провоцировал ссоры и оклеветал Землякова – якобы он завел шашни с чужой женой. Обидчика приговорили к выплате компенсации оскорбленному. Размер штрафа определялся с учетом степени нанесенной обиды, но с оглядкой на официальные тарифы. Если сход видел, что виновный – человек состоятельный, размер официального штрафа многократно увеличивали.

Если взимать штраф было по-житейски неразумно, его заменяли розгами. Например, в станице Акишевской казак Мишарев попросил наказать свою жену Анисью за леность, уклонение от супружеских обязанностей, праздную жизнь и частые отлучки из дома. Анисье вынесли предупреждение, а когда оно не подействовало, наказали 25 ударами розгами.

Интересно, что штраф взимался и с того, кто расторгал помолвку после рукобития. Размер неустойки определялся во время рукобития. Отцы жениха и невесты клали руки на хлеба и решали, сколько каждый заплатит в случае, если свадьба расстроится.

Одним из морально тяжких наказаний было публичное посрамление. Мелким воришкам связывали руки и вешали украденное на шею. Прелюбодеев связывали рука к руке. В станице Пятиизбянской прелюбодеев не просто связывали: мужчине спускали порты, а женщине задирали юбку – в таком виде и водили по хутору. И не важно – была ли на улице жара или лютая зима.

Виновных водили по улицам, чтобы каждый мог осудить их поступок, при этом секли кнутом и громко били в ведра или кадушки, чтобы привлечь внимание станичников. По данным М. Харузина, и в XIX веке сохранялись архаичные способы публичного посрамления прелюбодеев – обмазать хату дёгтем, сорвать с головы распутницы платок, выбить стекла в хате, отрезать коню или волу хвост, вытрясти весь пух из перины на улице.

Проучить воришку старались так, чтобы навсегда отвадить его от привычки брать чужое. И. Тимошенков приводит случай, когда укравшего женскую юбку казака заставили надеть «добычу», а затем в таком виде водили его по улицам с барабанным боем. В Нижне-Курмоярской станице казака, укравшего шкуру вола, заставили ходить в ней по улицам под палящим солнцем, при этом каждый станичник отводил душу – хотя бы разок да бил воришку палкой.

К общественным работам приговаривали редко, ведь при них потерпевшему было сложно получить компенсацию. Мера носила скорее поучительный характер, поэтому нередко применялась к малолетним. И это несмотря на то, что наказывать общественными работами несовершеннолетних официальная власть запрещала. Известен случай, когда 12-летнего мальчишку приговорили к общественным работам за поедание чужих яблок. В качестве искупления он был обязан принести от колодца до общественного сада 600 ведер воды и старательно полить деревья.

Мерами воздействия за «строптивость нрава» и непослушание было посажение на хлеб и воду, сидение в станичной избе (специальный дом для преступников), церковное покаяние.

Высшей мерой наказания в казачьих станицах на Дону считалась высылка. Не только по официальному законодательству самых отпетых преступников ссылали в Сибирь. Сами казаки прибегали к этой мере, чтобы оградить себя и своё имущество от «людей вредных». В 7 статье Положения об общественном управлении в казачьих войсках прямо говорилось о возможности «удалять» из казачества «вредных и порочных лиц». Поначалу изгнанием злоупотребляли – высылали чуть ли не каждого второго провинившегося. Затем преступнику начали давать второй шанс – наказывали вышеперечисленными способами, а если не исправится – принимали решение об изгнании, но обязательно в присутствии участкового.

Об одном таком случае в 1876 году писали «Донские ведомости» в статье «Меры против воров». «Дурного и негодного» казака Афанасия Ушакова на общем сходе изгнали из Вешенской станицы за то, что он на протяжении многих лет «был склонен к чужой собственности», грубил и имел «несклончивый характер», многих станичников «чувствительно обижал», вел жизнь «праздную, развратную и неудовлетворительную», поддерживал знакомства с «сомнительными людьми».