Эти майские события 1918 года на севере Дона описаны в шолоховском «Тихом Доне» (его автор пользовался не только рассказами очевидцев-донцов, но и документами казачьего суда, которые неизвестно как попали к Михаилу Шолохову), и в архивах ФСБ России. Несколько независимых друг от друга источников информации позволяют получить представление о жестокой расправе, названной впоследствии историками «Кровавой Пасхой».
Предыстория судилища
Историк, исследователь донского казачества Юрий Калугин пишет в своем исследовании, что события, предшествовавшие «Кровавой Пасхе», развивались стремительно: красные в начале весны 1918 года начали довольно быстро утверждать свою власть на Дону – 23 марта Донской Военно-революционный комитет провозгласил создание Донской советской республики. В конце марта грабежи и насилие представителей новой власти спровоцировали хуторские восстания по всему Дону, приведшие к уничтожению Тираспольского отряда 2-й Социалистической армии.
В начале апреля в Ростове бывшего подхорунжего казачьей конной артбатареи, Федора Подтелкова, избрали председателем Совнаркома и наркомвоенделом. Первого мая комиссия Донсовнаркома и отряд в 120 сабель во главе с Федором Подтелковым выехали на Верхний Дон – мобилизовывать казаков на войну с белогвардейцами и немцами (в конце апреля германцы, нарушив условия Брестского мира, вторглись на территорию Донской области).
Казнь подтелковцев
В архивных материалах ФСБ России есть показания казака Александра Сенина, который был секретарем военно-полевого суда, судившего Федора Подтелкова и его ближайшего помощника Михаила Кривошлыкова, а также несколько десятков рядовых бойцов-казаков, подчиненных Подтелкову. Суду предшествовало пленение 10 мая всей группы Донсовнаркома и красноармейского казачьего отряда в хуторе Пономареве.
По показаниям Сенина, из 82 плененных казаков суд приговорил к повешению Подтелкова и Кривошлыкова, 79 человек – к расстрелу, а один был помилован. Казнили в субботу Светлой седмицы (11 мая по новому стилю). Сохранилась фотография Подтелкова и Кривошлыкова за несколько минут до казни. Подтелков, по показаниям Сенина, перед смертью все говорил о революции, о том, что она должна победить. Но тем не менее попросил позвать попа, сказав, что сам «был верующий человек».
В № 8 газеты Белого движения «Донская волна» за 1918 год в статье «Смерть Подтелкова» описывалась казнь подтелковцев. Накануне отряд бывшего подхорунжего численностью 119 человек был взят в плен казаками нескольких восставших станиц, пленных доставили в хутор Пономарев. Одного из них, не сдавшего оружие и попытавшего применить револьвер, «растерзали на месте». «Донская волна» писала о «быстро свершившемся народном суде» – сначала в поле за хутором Пономаревым у общей могилы расстреляли 78 подтелковцев, а затем повесили Федора Подтелкова и Михаила Кривошлыкова. Подтелков перед смертью заверял, что «был за трудовой народ», а Кривошлыков ругался, грозился всевозможными карами и сопротивлялся, пока его волокли в виселице.
Как показывал на следствии Александр Сенин, решающую роль в судьбе подтелковцев сыграла речь на военно-полевом суде сотника Афанасия Попова, который долго говорил о том, что красные казаки воюют против своих же братьев, он назвал их предателями Дона. Подтелкову не простили того, что он убил казачьего полковника Василия Чернецова, воевавшего с красными. Бывший подхорунжий измывался над ним, плененным. А когда полковник попытался выстрелить в Подтелкова из пистолета (оружие дало осечку), красный командир зарубил Чернецова.
... Шолохов описывал казнь подтелковцев в своем «Тихом Доне», и, как подтверждают историки, пользовался при этом документальными материалами (либо казачьего военно-полевого суда, либо следственного дела ОГПУ 1930-го года – когда арестовали Александра Сенина и еще 98 человек; 8 из них, включая Сенина в итоге были расстреляны) – слишком много деталей в шолоховском романе совпадает с официальными документами. Однако некоторые принципиально важные моменты, не соответствующие требованиям соцреализма в литературе, писатель опустил – не написал, что Подтелков перед смертью попросил исповедоваться и что сказал перед тем, как у него вышибли табуретку из-под ног: «Только к старому не возвращайтесь». Эти факты отражены в материалах следственного дела, рассекреченного в 90-х годах.