Кто был «мозгом» Кутузова в войну 1812 года

Фамилии героев войны 1812 года – Кутузова, Багратиона, Барклая-де-Толли, Дохтурова, Раевского, Тучкова, Давыдова – легко назовёт даже школьник. Кто-то более продвинутый вспомнит Платова, Ермолова, Мидорадовича... Но многие ли знают про Карла Толя?

На войне главнокомандующий – самая заметная персона. Слава побед всегда достаётся ему. На долю начальника штаба выпадает самая рутинная работа, и при победах он всегда остаётся в тени. А при поражениях ищут стрелочника, которым оказывается часто начальник штаба. Между тем, как победа обычно – заслуга именно начальника штаба, а поражение – результат неумения главнокомандующего реализовать штабную диспозицию.

Впрочем, должность начальника штаба иногда бывает синекурой, а реальную работу делает его помощник, заместитель и т.п. В кампанию 1812 года при главнокомандующем Русской армией генерал-фельдмаршале М.И. Кутузове начальником штаба состоял генерал от кавалерии Л.Л. Беннигсен. Он был фигурой известной, прославился тем, что в 1807 году под Прёйсиш-Эйлау успешно отбил все атаки армии Наполеона, но прославился именно как командующий. Он и в войне 1812 года больше командовал на поле боя. Организация же штабной работы легла на плечи генерал-квартирмейстера штаба, полковника Карла Фридриховича Толя. Генерал-квартирмейстер всегда был ключевой думающей персоной в русских штабах, «мозгом» армии. Немецкий стратег Карл Клаузевиц, служивший в 1812 году в Русской армии, описывал его функции так: «Начальник штаба ведает общим ведением дела, а генерал-квартирмейстер специально тактическими и стратегическими вопросами».

Толь, происходивший из дворян Эстляндской губернии и закончивший Первый кадетский корпус, был, по общему признанию, одним из самых образованных и интеллектуальных высших офицеров Русской армии, большой профессионал штабного дела. Клаузевиц, близко знавший Толя, описывал его так:

«Полковнику Толю было за тридцать лет [на самом деле 35]. Он выделялся как самый образованный офицер в Генеральном штабе. Он был человек довольно способный и с сильной волей. Он уже много времени занимался стратегическими вопросами и постоянно следил за всеми новинками военной литературы … Ему недоставало творческого духа для того, чтобы составить крупный план, охватывающий всю кампанию в целом. Но у него во всяком случае хватало способностей и знаний для того, чтобы удовлетворять ближайшим потребностям текущего момента и воспрепятствовать применению чересчур непригодных дедовских методов ведения операций».

В 1810 году К.Ф. Толь был отозван из действующей Дунайской армии (ведшей войну с турками) в Петербург, в квартирмейстерскую свиту императора. Там он к апрелю 1812 года разработал стратегический план кампании против Наполеона. План предусматривал отступление 1-й и 2-й русских армий вглубь страны до их соединения. Как известно, именно этот план, как наиболее реальный, и осуществлялся в итоге, хотя принят он был не сразу и только под давлением необходимости. Впрочем, дальше соединения армий Толь не планировал. Очевидно, он, как и многие военачальники, полагал, что после этого момента должно последовать генеральное сражение.

Толь составил диспозиции ко всем битвам, которые Русская армия дала в Отечественную войну 1812 года – Смоленской, Бородинской, Малоярославецкой (и даже к тем, которые собиралась дать, но потом отказалась – у Царёва-Займища и в Филях). Следует, однако, иметь в виду, что эти диспозиции касались только тактики. Стратегические вопросы ведались главнокомандующими армией. Но в тактические вопросы – где какое соединение разместить на поле боя, какую задачу оно должно выполнять, когда атаковать и т.д. – ни Барклай, ни Кутузов, ни Беннигсен не вмешивались, предоставив эту скрупулёзную работу Толю. Тот же Клаузевиц, например, считал большой личной заслугой Толя выбор позиции для сражения под Бородиным, указывая на то, что после прибытия Кутузова в армию невозможно было найти лучшей позиции на том пути, который ещё оставался до Москвы. Он утверждал, что в тот момент и в той обстановке вряд ли было возможно составить лучший план.

Толь занимал должность генерал-квартирмейстера и во время Заграничного похода Русской армии, сначала – в Главном штабе Александра I, потом – в Главном штабе объединённой армии союзников под верховным командованием австрийского графа Шварценберга. Таким образом, его профессионализм был «международно-признанным». Ещё в конце 1812 года ему был присуждён чин генерал-майора, а накануне «битвы народов» под Лейпцигом (октябрь 1813 г.) – генерал-лейтенанта. В русско-турецкой войне 1828-1829 гг., закончившейся блестящей победой русских войск, он занимал всё тот же пост генерал-квартирмейстера штаба, дослужившись до чина генерала от инфантерии.

Почему его имя, среди имён всех причастных к победе над Бонапартом, оказалось забытым? Тут сыграли роль два обстоятельства. После смерти Толя, в 1850-х годах немецкий историк и дипломат Теодор Бернгарди издал в Дрездене четыре тома воспоминаний Толя о войне 1812 года. Эти мемуары были недоброжелательно встречены русской критикой, так как в них, по её мнению, была недостаточно отражена выдающаяся роль Кутузова и других военачальников, чтимых в России. Бернгарди даже подозревали в том, что он фальсифицировал подлинные записки Толя. Кстати, этот труд до сих пор не переведён с немецкого языка на русский.

Вторая причина заключалась в том, что Толь был, как стало принято выражаться в известных кругах, «контрреволюционером» и «реакционером». Толь был не только теоретиком, но и практиком военного дела. Во время мятежа на Сенатской площади в Петербурге 14 (26) декабря 1825 года Толь находился в свите Николая I и уговаривал его выдвинуть против мятежных полков артиллерию на прямую наводку. Восстание декабристов, как известно, и было разгромлено таким способом.