Пожар 1812 года: кто на самом деле сжег Москву

Московский пожар 1812 года до сих пор остаётся одним из величайших трагических событий истории России. И при этом больше двухсот лет ведутся споры: был ли этот пожар преднамеренным актом, устроенным русскими властями, или же стечением обстоятельств, вызванных вторжением стотысячной армии неприятеля в столичный город.

Оставление Москвы

Вечером 26 августа 1812 года, после Бородинского сражения, главнокомандующий русской армией генерал от инфантерии (за эту битву он станет генерал-фельдмаршалом) Михаил Кутузов отправил императору Александру I донесение о полной победе над Наполеоном. Везде в России, в том числе в Москве, радостно звонили колокола. В церквах служили торжественные молебны. Но всего через пару дней всё это торжество сменилось траурными звонами и гулом набата. Пришли известия, что русская армия отступает, что под Бородино она понесла огромные потери и не в силах оборонять Москву. Вечером 1 сентября на военном совете в штабе у Кутузова в подмосковном селе Фили было принято окончательное решение об оставлении Москвы без нового генерального сражения.

Из Москвы началось бегство населения. По Владимирской, Рязанской, Ярославской дорогам тянулись вереницы людей и телег. Кто-то ехал в добротных экипажах, но большинство шло пешком. «Хорошо одетые мужчины и женщины брели пешне, таща за собой детей своих и бедный запас пропитания... Брели без цели и большей частью без денег и без хлеба», – вспоминал об этом исходе из Москвы ростовский купец Михаил Маракуев.

К оставлению города призывало начальство. Впрочем, и само население Москвы было полно ожесточения к врагу и не собиралось добровольно оставаться под французской оккупацией.

Генерал-губернатор Москвы граф Фёдор Ростопчин считал себя обманутым лично Кутузовым. Ведь главнокомандующий постоянно уверял его, что не оставит Москву неприятелю ни при каких обстоятельствах. «Я полагаю, что с потерею Москвы неразрывно соединена потеря России», — совсем недавно, 17 августа, писал Ростопчину Кутузов из Царёва-Займища. Ростопчин постоянно муссировал тему, что Москва не сдастся врагу, в своих «афишках», обращённых к московскому населению. В них Ростопчин, надо заметить, выступил основоположником хорошо поставленной государственной пропаганды. И вот – оказывается, генерал-губернатор лгал народу...

Признания и отрицания Ростопчина

Казалось бы, о том, что пожар Москвы был устроен «поджигателями», нарочно оставленными в городе русскими властями, неопровержимо свидетельствуют два обстоятельства.

Первое: из Москвы вместе с отступающими войсками были вывезены все приспособления для тушения пожаров – трубы, насосы и т.д. Второе: сам Ростопчин потом неоднократно рекламировал себя в печати тем, что это по его приказанию Москва была сожжена, дабы не послужить французам местом зимовки.

Действительно, противопожарные принадлежности вывезли, а много ценного оставили. Что касается второго, то, как писал советский историк Евгений Тарле, Ростопчин впоследствии «то хвастал своим участием в пожаре Москвы, то отрицал это участие, то опять хвастал и кокетничал своим неистовым патриотизмом, то опять отрицал (даже в специальной брошюре)». Если пожар Москвы превозносили как великое патриотическое дело, как самопожертвование ради гибели захватчиков, то Ростопчин был тут как тут и всячески напирал на свою инициативу в этом деле. Если же собственники сгоревшего в том пожаре жилья и имущества (в основном знатные и богатые дворяне) собирались вменить в вину Ростопчину свои убытки, тогда он начинал отрицать своё участие в этом деле.

Нерешённые вопросы

Был ли пожар Москвы заранее организован властями? Были ли оставлены команды поджигателей, или власти только создали благоприятные условия для распространения пожара, если бы он возник, но сами не занимались поджогами? Иными словами, была ли это запланированная диверсия против неприятеля или всего лишь акт саботажа?

Если пожар Москвы входил в расчёты русских властей (неважно как – путём диверсии или просто создания благоприятных условий для пожара), почему в Москве было оставлено многое из того, что представляло ценность для противника как раз в плане зимовки?

Действительно ли пожар Москвы явился следствием целенаправленных шагов русских властей или он возник случайно, как результат беспорядка в оставленном городе, мародёрства и грабежей неприятельских солдат?

Поджигатели

Как известно, после пожара Москвы Наполеон организовал «следствие» и «судебный процесс», во время которых было выявлено и приговорено к расстрелу 26 человек из оставшихся в Москве мирных обывателей как якобы «поджигателей» домов. Понятно, что истина меньше всего интересовала организаторов и исполнителей подобного процесса. Наполеону было важно свалить вину за сожженный город на оставившие его русские власти и отвести обвинение истории от себя и своей армии. Хотя один из популярных по сей день ответов на третий из сформулированных выше вопросов звучит так: пожар Москвы был следствием массового мародёрства наполеоновских солдат.

Итак, до сих пор никаких достоверных сведений о наличии «команд поджигателей», оставленных Ростопчиным или Кутузовым в наполеоновском тылу в Москве, нет. Если пожар Москвы и входил в расчёты русских властей, то они сами этим не занимались, а лишь создали для него благоприятные возможности, вывезя весь противопожарный инвентарь.

Оставили врагу ружья и пушки

После пожара остался в целости и сохранности московский арсенал, где в руки наполеоновской армии попали 60 тысяч ружей, 150 пушек, запасы пороха и т.д. Пожар не тронул и продовольственные склады. Арман де Коленкур, бывший посол Наполеона в России, а теперь находившийся в его свите, свидетельствовал, что остатки провианта после пожара «обеспечили нам изобилие на всё время нашего пребывания в Москве и даже дали возможность кормить людей и лошадей в течение некоторого времени при отступлении».

По словам главного хирурга армии Наполеона доктора Ларрея, продовольствия, оставленного в Москве, хватило бы для питания всей армии на шесть месяцев. Жилой фонд города также не был уничтожен настолько, чтобы захватчики не могли разместиться в нём на зиму, хотя бы и выгнав на мороз местных обывателей.

Выходит, пожар Москвы, был ли он запланированным или случайным, не создал французской армии тех неудобств, на которые русские власти могли рассчитывать. Это ещё больше убеждает, что пожар не был результатом преднамеренной акции. Или, если такая акция всё-таки имела место, она была организована из рук вон плохо.

Наиболее вероятной причиной того, что пожар Москвы причинил больше ущерба жителям, чем оккупантам, была неразбериха при оставлении Москвы. Увезти противопожарные принадлежности, но не позаботиться об эвакуации арсенала, можно было только, если руководствоваться паническим «принципом»: «Гори оно всё огнём!».