Василий Блохин: почему главный палач НКВД использовал немецкий «Вальтер»

Этот исполнитель смертных приговоров, которого называют «самым плодовитым палачом времен Сталина», весьма обстоятельно подходил к выполнению своей задачи — ему даже шили кожаную «спецовку» по спецзаказу.

Щепетильный стрелок

Ни один из исследователей биографии этого бывшего ярославского пастуха и московского каменщика, дослужившегося до генерал-майора НКВД-МГБ СССР, не смог с точностью сказать, сколько приговоренных к смерти (хотя бы приблизительно) лично застрелил сам Василий Блохин за свою более чем четвертьвековую карьеру палача (со второй половины 20-х до начала 50-х годов) – счет ведется от «нескольких тысяч» до «более чем 15 тысяч человек». И те, и другие данные вследствие отсутствия соответствующих документальных подтверждений, недоказуемы.

Однако сохранились свидетельства очевидцев, встречавшихся и работавших с Блохиным, которых поражало, насколько серьезным, детально продуманным был подход «расстрельщика» к исполнению своих обязанностей. Через его «конвейер» ежесуточно могли пройти сотни обреченных на смерть, и экипированный в кожу палач с легкостью расстреливал каждого.

По воспоминаниям бывшего начальника УНКВД по Калининской области Дмитрия Токарева (он давал показания по Катынскому расстрелу польских военнослужащих; часть из них весной 1940 года проходила на территории Осташковского лагеря, в 190 км от Калинина), Блохин надевал специально сшитое для него кожаное облачение – для расстрелов у палача были приготовлены кепка, длинный фартук и перчатки-краги выше локтей – все коричневого цвета. Токарев был потрясен увиденной картиной – перед ним стоял настоящий палач. По словам этого очевидца расстрелов, за весну 1940 года в Калининской области под непосредственным руководством Василия Блохина и при его личном участии расстреляли более 6 тысяч поляков.

Преимущества «Вальтера»

Британский политолог Джордж Сэнфорд в своей книге «Катынь и советская резня 1940 года: правда, справедливость, память», венесуэльский историк и журналист Хесус Эрнандес, а также санкт-петербургский историк, председатель Александровского исторического общества Санкт-Петербурга Дмитрий Матлин в интервью различным СМИ приводят сведения об одной марке пистолета, которую предпочитал сталинский палач Василий Блохин – это был немецкий «вальтер».

Историки утверждают, что скорее всего, это был самозарядный Walter PPK с магазином емкостью в 7 патронов калибра 7,65 – 9-патронный Walter был мелкокалиберным.

Дмитрий Токарев в 1991 году на допросе по Катынскому делу говорил сотруднику Генеральной Военной прокуратуры, что Василий Блохин в 1940 году привез калининским чекистам «целый чемодан» «вальтеров», поскольку привычные «ТТ» и «наганы» не выдержали столь массовых, поточных расстрелов – у них отказывали механизмы.

Преимущества «вальтера» перед «традиционным» для чекистов-исполнителей смертных приговоров стрелковым оружием современные историки приводят без отсылок к первоисточникам. Единственным живым свидетелем того, что творил Василий Блохин, к 1991 году оставался лишь 88-летний Дмитрий Токарев. Почти трехчасовая запись его допроса доступна в интернете. Но старик ничего путного по поводу преимуществ «вальтеров» перед другими марками огнестрельного оружия сказать не мог. Токарев, судя по его показаниям, многое забыл, а что-то мог и спутать.

Хесус Эрнандес, автор исследования, где упоминались факты расстрелов польских офицеров, в интервью испанскому изданию «АВС» говорил, что Василий Блохин предпочитал Walter PPK из-за его меньшей отдачи. По другой версии (ее озвучила «Новая газета»), немецкий пистолет не так сильно нагревался, как револьверы и «ТТ». Петербуржец Дмитрий Матлин говорил, что Блохину нравилась работа «вальтера» из-за стрельбы почти без осечек.

Судя по ответам, данным на допросе 88-летним ветераном спецслужб Дмитрием Токаревым, и сам Василий Блохин, попавший в начале 50-х годов в опалу, отправленный на пенсию и, по официальной версии, умерший в 60-летнем возрасте от инфаркта, на самом деле получил пулю в голову – застрелился. Из «вальтера» или другого пистолета – теперь уже вряд ли выяснится.